обогнули здание и оказались среди туристов, которые тысячами приезжали посмотреть бесценные коллекции Музея. Карусель – та часть Лувра, где находился выставочный зал для Недели моды, тоже отличался особой атмосферой таинства и причастности к прекрасному. Но Лиза не строила иллюзий и понимала, что все это добро здесь собрано благодаря не только талантливым создателям, но и рабству, войнам…
В общем, Лиза и правда не умела отдыхать так, чтобы не занудствовать. А если и восхищалась, то не вещами, а людьми. Люди, наравне со свободой, для Лизы были настоящей, неподдельной ценностью. Ее интересовало не столько гениальное полотно, сколько художник, не красивое здание, а архитектор. В археологии тоже была тайна – всех тех людей, которых уже нет и чья история никогда не будет написана.
«Господи, только не говорите мне, что я искатель справедливости, вроде полицейского из сериала про NCIS».
Это открытие так поразило Лизу, что она остановилась как вкопанная и воззрилась на Андрея. Тот ответил не менее удивленным взглядом.
– Что такое? Забыла свои вещи? – он протянул ей пухлую сумку, которую Лиза и правда бросила в такси, даже не вспомнив о ней в присутствии Бесстыжего.
– Во мне что-то проснулось… такое… странное. Как будто я вдохнула свободу, морской бриз, понимаешь? У нас семейный девиз: никто никому ничего не должен. Но мне захотелось вдруг…
– Чего? – Андрей даже голову склонил набок, поджав губы в спрятанной улыбке. Но Лизе не было смешно.
– Восстановить справедливость.
Бестужев сложил крепкие загорелые руки на груди, и в его глазах отразилось столько тепла, что Лизе стало душно.
– Так и знал.
– Что?
– Мы с тобой очень похожи. В тебе есть стержень, который нужен для наведения порядка.
– Это ты и себя только что похвалил? От скромности не умрешь.
Андрей громко рассмеялся, и Лиза залюбовалась. Надо же, какой обалденный смех у такого бездушного субъекта. Вот это точно несправедливо.
– То есть ты согласна? – уточнил он, не теряя времени. Хитрец, подловил Лизу в момент душевного порыва и сразу удила забросил.
Она крепко зажмурилась и наконец признала поражение:
– Мог бы вчера все рассказать, сэкономил бы себе время.
– Я не учел, насколько умело ты управляешься с отверткой.
– Плохой из тебя агент, как и из меня, – протянула Лиза и достала из сумки увлажняющий бальзам для губ, пересохших от волнения. – Согласна я. Пускай Ромео готовится петь серенады в тюремной камере.
Бестужев взял Лизу за руку, погладил большим пальцем голубую венку на запястье, а потом вдруг поцеловал туда, нежно, почти невесомо.
– Я рад, что встретил тебя, – сказал он, и в тоне голоса, в серьезном выражении лица чувствовалась искренность. – Мы сработаемся.
– Но с Яннисом я все-таки поговорю.
– Нет.
– Я не спрашиваю, а утверждаю.
– Я тоже.
– О боже… начинается.
Конец ознакомительного