каменистый запах мха и родниковой воды и дрожь, когда звездный жрец окроплял ее лицо. Однажды Аифа чихнула во время этой церемонии – ее мать нахмурилась, а отец… засмеялся. Крышка колодца Сантона была обыкновенным старым вагонным колесом, покрытым известью. Колодец промывали и выкладывали небольшими серыми речными камнями по спирали. Все было так замечательно и просто, что набожные люди, несомненно, считали подобное символом пути вниз и вниз к воде, словно они все еще могли дотронуться до нее. Аифа присела на южный край, где и начиналась спираль. В тени крышки должна была находиться коробка, прикрепленная к подножию колодца, но лишь маленькая ящерица кинулась к молодой женщине. Аифа, рассерженная стояла рядом с колодцем. Она думала, что можно раз или два объехать город и вернуться завтра в надежде, что Брона все-таки придет.
– Аифа.
Это была ведьма, ее глубокий голос ласкал и смеялся.
– Ах! – чуть не задохнулась Аифа, улыбнувшись и закружившись. – Я даже соскучиться не успела.
Две женщины обнялись.
Белая ведьма из Белого леса перед расставанием передала Аифе небольшой закупоренный пузырек. Брона была мощной женщиной с сильными руками и красивым загаром на лице; свободные черные завитки были завязаны под ярко-красным капюшоном, совпадавшим по цвету с краской на ее губах, таких же толстых, как бедра ведьмы.
Засунув флакон в карман юбки, Аифа произнесла:
– Принцесса находится внутри крепости. Я хотела, чтобы вы увиделись. Она больше не говорит ни о тебе, ни о своей матери, и ни о чем другом, за исключением звезд. Я не слышала в течение двух лет, чтобы она шепталась с цветами или ветром, Брона.
Ведьма опечалилась и посмотрела в сторону Летней резиденции:
– Не забудь налить ей прямо в рот воду корней.
– Я подмешиваю ее ей в вино, а иногда – и в завтрак. Разве она не обратит на это внимание?
Брона пожала плечами:
– Скорее всего. Она отказывается признавать очевидные вещи по многим и многим причинам.
– Боится?
– Без сомнения.
– Я ей скажу.
– А если скажешь, какой будет ее реакция?
Аифа представила себе лицо Элии: ее яркие черные глаза. «Ты должна слушать остров», – могла бы сказать она, и осторожные глаза принцессы опустились или поднялись бы к небу или к горизонту, и принцесса могла сделать один из тех длинных, глубоких вдохов, которыми подавляла песню в своем сердце. Однако потом Элия могла, мило и грустно улыбнувшись, перейти к другой теме, другому вопросу, словно Аифа вообще ничего не говорила.
Ведьма коснулась пальцев Аифы и произнесла:
– Она спросит тебя, когда она… будет готова. Уверена, что принцесса знает о твоих ответах?
– Иногда я злюсь и напоминаю ей о себе таким образом, – поджала губы Аифа.
– Она этого не одобряет.
Брона подняла брови.
– Она боится, – поправила себя Аифа, едва шепча.
– Хорошо,