позади него взорвалась проклятьями, вздохами и криками об его удалении. Бан приосанился. Эрригал схватил его за локоть. Дурак задумчиво поднял густые брови, а Лир рухнул на свое высокопоставленное место. Печаль, усталость и горечь искривили его губы, король стал суровым. Он протянул костлявую руку ладонью вверх:
– Знаешь ли ты, щенок, под какими звездами я родился?
– Да, сэр.
Лир кивнул.
– А знаешь, как умерла моя жена? – Старый король сжал пальцы в кулак так плотно, что тот задрожал. Костяшки пальцев побелели.
– Знаю, – ответил Бан сквозь зубы.
По всему залу поплыла молитва, которую шептали, прося благословения у звезд против королевского гнева. Слова напоминали язык деревьев, и Бан почти забыл, что это только испуганное мужское бормотание.
– Ты не знаешь. Знаю только я, – хрипло сказал король, открывая свои слезящиеся глаза. Их края покраснели. – Я стольких потерял ради своих звезд: братьев, слуг, мою жену, а теперь и драгоценную дочь.
– Вы не потеряли ее, а отослали прочь.
– Она сама выбрала этот путь. Она – предательница.
Бан вскинул руки, но, прежде чем успел закричать: «Не верю», Эрригал преградил ему путь.
– Ты чем-то удручен, мой король? – спросил Эрригал. – Мой мальчик измучен дорогой. Он в отчаянии. Позволь мне успокоить его.
– Ты не сможешь утихомирить такое существо! Проще успокоить бурю, – ответил Лир, вытирая глаза.
Наконец прозвучала фраза, с которой был согласен и Бан. Переменчивое настроение короля беспокоило его не только из-за Элии, но и из-за непредсказуемости. Трудно планировать чье-то падение, когда его действия в любой момент могут отклониться от основного курса.
Лир покачал головой и прижал руки к глазам:
– Ох, мне нужно идти. Я должен…
Дурак встал, согнулся почти пополам, чтобы наклониться к королю и прошептать ему нечто на ухо.
– Эрригал, – вдруг произнес Лир, позволяя Дураку помочь ему подняться.
– Мой король? – Эрригал двинулся вперед, чтобы взять Лира за другую руку.
– Я не потерплю в своих вассалах твоего бастарда. Я не могу дышать, когда он рядом. Его звезды оскорбительны. Уводи его прочь.
Ярость пронзила Бана с головы до ног. Он не стал бы служить королю, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Эрригал послал сыну еще один предупреждающий взгляд и мягко обратился к Лиру:
– Бан – один из моих сыновей, почитающих вас. Он для меня вполне приемлем, сэр. Я могу задействовать Бана дома.
Бастард поклонился, что-то шипя сквозь зубы. Не сказав больше ни слова, он ушел.
«Какими же чудовищами были отцы», – мрачно думал Бан, опустив голову. Он мчался вперед, ботинки скользили по камышу.
Выйдя, Бан поднял голову к плоскому, еще голубому небу. Он предпочел бы отделаться от этого ужасного мыса, чтобы укрыться в тени прохладных деревьев острова. Именно в этом месте, которое знал Бан, остров достигал древней силы, где молодой человек наверняка мог зарыть свои пальцы в землю и разжечь линии своего