моим отцом. Суровый, насмешливый и любивший поучать, он привил мне к данному роду врачей стойкий иммунитет, и я дала себе слово никогда не прибегать к услугам этих торговцев счастьем.
– Чем я могу вам помочь?
Голос прозвучал мягко, почти успокаивающе. Если он ждет, что я запою, как соловей, то очень ошибается. Раз я решила молчать, значит, буду молчать. Я еще не разучилась владеть собой.
– Ничем. Меня заставили сюда прийти мама и лечащий врач. Сама я не считаю, что нуждаюсь в помощи психотерапевта. При всем уважении к вам, разумеется.
Он кивнул, не утратив благожелательного выражения лица. Наверняка это для них азы профессии – делать вид, что ты действительно интересуешься тем, что тебе рассказывают.
– Раз уж вы здесь, не хотите ли этим воспользоваться? Мы можем полчаса провести вместе.
Я молча пожала плечами. Он наклонился к записке.
– По мнению моего коллеги, доктора Шинона, вы страдаете от синдрома эмоционального выгорания.
Молчание.
– Очевидно, – продолжил он, – вам пришлось пережить разлад в семье. Не могли бы вы мне об этом рассказать?
Я покачала головой.
Доктор безмолвно сверлил меня взглядом в течение нескольких секунд, так что мне пришлось отвести глаза. Затем он взял со стола одну из книг, открыл на заложенной странице и положил ее передо мной. Голос его приобрел нежность шиншилловой шкурки:
– Развод – это всегда потеря кого-то, но не только. Это потеря также и планов на будущее, потеря жизни, которую вы себе представляли. Траур по былому характерен для всех видов потерь, и он включает пять стадий. Сначала это отрицание: мы находимся под действием шока, ничего не чувствуем, держим удар. Затем приходит гнев на себя и других, нам непонятно, почему это произошло именно с нами. Потом наступает время торга, попытки заключить сделку с совестью или судьбой: мы готовы на все, лишь бы повернуть время вспять и не допустить произошедшего. И только после этого следуют депрессия и принятие. Стадии могут выстраиваться одна за другой, но могут приходить и вразброд. Продолжительность их тоже бывает разной. На каком вы сейчас этапе?
Лучше бы смолчать, но не могла же я, в самом деле, позволить ему нести черт знает что?
– Как вы не понимаете… Я никого не потеряла, но муж утратил ко мне чувства. Нет причин для траура. Мне просто нужно ему помочь обрести их снова.
Он кивнул, выражая сочувствие.
– Значит, торг…
Кажется, булка начинала мне нравиться.
– Да нет здесь никакого торга, я борюсь за нас, наше супружество. А что я должна, по-вашему, делать? Сдаться только потому, что ему кажется, будто история нашей любви подошла к концу? Я убеждена, что он все еще меня любит. Впрочем, нет, если уж начистоту, я не уверена в этом до конца. Но каждый раз, когда я пытаюсь думать по-другому, когда представляю, что мужчина моей жизни смотрит на меня как на пройденный этап, передо мной вырастает гора, и я не могу ее преодолеть. Называйте это торгом, если хотите,