за деревьями леса и т. д., какие угодно пословицы на эту тему. Факт остается фактом. За любым, даже самым странным поведением кроется подлинная, жизненно важная потребность клиента.
Клиентка заказала работу с курением. Я предложил ей на секундочку представить, что она не умеет курить, что курение каким-то чудесным образом исчезло из ее жизни. И спросил, как ей при этом. Она с удивлением обнаружила, что ей страшно, что ЭТОТ страх гораздо сильнее всех неблагоприятных последствий, связанных с курением. Сигарета помогает ей подавить себя, заблокировать свое неуместное (?) возбуждение, которое возникает во всех случаях, когда она хочет выйти из ситуации. Сигарета создает иллюзию выхода! Ей страшно, что она без курения не сможет справиться с собой, что она, например, сбежит из института, в котором совершенно не хочет учиться. Это совсем не та профессия. Но она боится сказать об этом родителям, она боится родительского разочарования. Но родители еще не хотят, чтобы она курила. Она обнаружила, что боится своей тяги к спиртному, что, если она перестанет курить, она будет больше выпивать. Ведь ей нужна какая-то анестезия для того, чтобы делать то, от чего ее тошнит. Она обнаружила, что невероятно много курит в институте, и что ей совсем не хочется курить рядом с молодым человеком, в которого она влюблена. С ним ей не нужна анестезия.
Я буду иногда вспоминать в этой книге тибетского учителя Дордже Драдула. Сейчас я его вспомнил в связи с концепцией изначального добра. Любой человек взрастает не только в семье, он взрастает в более широком социальном поле. Это поле определяет, в какой форме проявляются те или иные потребности. В истории известны действительные случаи выращивания детей в семьях животных, например, волков. Из этих детей не получаются «тарзаны» и «маугли», из них получаются полуволки. Все потребности, присущие человеческому существу, направляются в волчье русло. И это оказывается вполне приемлемо для выживания в лесу, но мало пригодно для жизни в социуме. Если говорить языком гештальт-метода – поле определяет феноменологию. Это азы теории. Многие особенности, присущие полю, в котором вырос человек, не заметны, они кажутся естественными, как процесс дыхания. Говорят, мексиканцы оказываются в изумлении, впервые попадая в Финляндию. И наоборот.
То, что поразило лично меня, так это удивление Дордже Драдула – выходца из другой культуры, при столкновении с нашим «западным» полем. Вот что говорил он сам:
Я, выходец из традиции, утверждающей присущее человеку добро, при встрече с западной традицией первородного греха испытал чувство, сходное с потрясением… Создается впечатление, что понятие первородного греха не только пронизывает западную религиозную мысль. Похоже, что оно проходит через все западное мышление, особенно мышление психологическое. Пациенты, теоретики и психотерапевты одинаково озабочены идеей некой изначальной ошибки, которая впоследствии порождает страдание – своеобразное наказание за эту ошибку. Оказывается,