то и дело бросал на меня быстрые взгляды. Я чувствовала его волнение. Тревогу. Он тщетно пытался завести разговор. Я не знала, о чем с ним говорить. Может, зря я согласилась так быстро уехать из больницы. Я не узнаю этого мужчину, несмотря на то что он вроде бы мой близкий друг.
Минут через пятнадцать пейзаж стал более живописным. Мы проезжали центр городка, изобилующий бутиками и кофейнями. Пирс сказал мне, что это и есть Крайстчерч. Тот городок, где я живу. Слегка подавшись вперед, я принялась более пристально разглядывать улочки. И хотя по-прежнему ничего не узнавала, почувствовала себя менее напряженно, даже более комфортно. Я вдруг поняла, что хотела бы жить здесь.
– Ты тоже живешь здесь? – спросила я. – То есть в Крайстчерче.
– Я живу в Борнмуте, – ответил он, – не очень далеко отсюда.
– В районе больницы?
– Боже, нет. Унылый райончик. Я живу в Уэстборне.
Впереди я увидела тупик, где теснились прелестные черно-белые фасады разных лавочек. За этими затейливыми старыми зданиями возвышалась красивая древняя церковь.
– Обалдеть! – воскликнула я.
– Что? Ах да, это как раз останки аббатства Крайстчерч, – пояснил Пирс, свернув на невероятно узкую улочку с рядами маленьких коттеджей. Вскоре исчезли тротуары, а дорога еще больше сузилась, и гуляющему семейству пришлось прижаться к домам, чтобы дать нам проехать.
– Почти прибыли, – сообщил он, резко поворачивая налево.
Неожиданно дома расступились. Перед нами зеленел обширный газон с традиционной открытой эстрадой. А за ним поблескивала широкая лента реки, изобиловавшая разномастными лодками и пернатой дичью. Прекрасный вид. Словно живописная иллюстрация из какого-то альбома.
– Неужели здесь я и живу? – спросила я.
– Да, на набережной. Мы в десяти секундах от твоего жилья. Или могли бы быть, если бы не те идиоты. – Пирсу пришлось замедлить ход, следуя за компаниями, прогуливающимися по середине дороги.
– Туристы, – проворчал Пирс, – они, похоже, не соображают, что дороги сделаны для машин. Из-за них добраться до тебя летом кошмарно трудно.
Моя нервозность уменьшалась по мере того, как я впитывала атмосферу окружающего пейзажа. Сияние солнца, отдыхающие на траве люди, медленное скольжение по реке лодок, уток и лебедей. Ресторанчики и кофейни. Поистине идиллическая живописная картина. Особенно после скучной, однообразной стерильности больничной палаты.
Пирс повернул налево в какой-то вымощенный булыжником проулок. Он не выглядел как дорога, предназначенная для машин, и теперь еще больше гуляющих препятствовало там нашему продвижению. Мы проехали мимо художественной выставки под открытым небом, устроенной на территории старой мельницы. Сразу на ней Пирс свернул направо, и мы проехали по мостику к какому-то частному, видимо, жилому комплексу.
– Тут я и живу?
– Именно.
Я приглядывалась к выстроившимся на набережной домам, мимо которых мы проезжали. Трех- и четырехэтажные