за день красотами, которыми она питалась опять до новой своей прогулки.
И задался он мечтой брать от города только работу, а жить там, у полей и лесов. И, ограничив себя, перестав платить дань кабаку, он скопил достаточно, чтобы переехать за город, откуда за несколько копеек поезда всякий день доставляли его на работу.
И стал он жить новой свежей жизнью, поздоровел, почувствовал в душе новые силы, окреп волей, тратил на себя все меньше и меньше и стал копить быстро прибавляющийся капиталец, чтобы расстаться совсем с городом, купить землю для огорода и, выращивал на продажу дорогие овощи, содержать тем самым свою семью…
Не то же ли будет и с нашей душой, когда мы, отчаявшись от обычной мирской суеты, возродившись как-нибудь случайно упавшими на нас духовными впечатлениями, захотим продолжить их еще и еще и наконец очутимся в положении того горожанина, которому город опротивел до того, что он бежит от него и заглядывает в него лишь по крайней необходимости?
Пышный, но в то же время грешный, грязный и душный город для нашей души – это мир, который все у нас берет, все себе требует, которому мы служим, как рабы купленные, ничего от него не получая взамен, которому мы все отдаем, ничем от него не обогащаясь.
Сельская же уютная местность, освежающая душу, дающая наслаждение зрению, вливающая свой целебный воздух в нашу усталую грудь, – это тот мир духовный, та жизнь духа, к которой нас призывал Христос, в которую Он широко распахнул перед нами дверь и в которую мы, к сожалению, так редко вступаем.
А ведь чем дольше мы загащиваемся в миру, тем более тесные связи нас с ним связывают, тем более верным путем идем мы на свою гибель, тем более удаляемся от своего счастья. Все то, что манит нас в миру, кажется нам прекрасным только оттого, что мы не попробовали другого. Если человек с глубокой душой переживает минуты высокого умиления, отрешенности от земного, ему покажутся пустыми, ничтожными и нестоящими всякие мирские удовольствия.
Нет, мы живем не так. Наша жизнь напоминает собой грустный образ, созданный поэтом Тютчевым в его описании одного нищего:
Пошли, Господь, Свою отраду
Тому, кто жизненной тропой,
Как бедный нищий, мимо сада
Бредет по жаркой мостовой.
Кто смотрит вскользь через ограду
На тень дерев, на злак долин,
На недоступную прохладу
Отрадных, светлых луговин.
Не для него гостеприимной
Деревья сенью разрослись;
Не для него, как облак дымный,
Фонтан на воздухе повис.
Лазурный грот, как из тумана,
Напрасно взор его манит,
И пыль росистая фонтана
Его главы не освежит.
И положение бедного нищего, в своей горькой жизни проходящего мимо уютного роскошного сада, ужасно тем, что на сад он прав не имеет и никогда в него впущен не будет. Но ведь мы – вольные изгнанники из благодатной жизни, мы ведь только сами себе возбранили