Господи, рабов твоих плененных протоиерея Николая и мирянина Арсения, да будет с ними святая воля Твоя!
Яркое солнце, попав в коляску, разбудило Аглаю, и девочки побежали укачивать ее.
– Отдохнем, – бросил Андрей и положил топор.
– Когда на разведку пойдем? – вежливо поинтересовался Ваня и подмигнул Сергею.
– Какая еще «разведка»? – Андрей строго посмотрел на младших мальчиков. – Играть будете, когда дело сделаем, – и, подумав, добавил: – Из монастыря без меня ни шагу, и в собор одним не ходить, поняли?
– Это что же, только во дворе? – грустно спросил Сережа.
– Ладно, – смягчился Андрей. – С дровами закончим, пойдем на берег, я обещаю.
– Только давайте девчонок не брать, – шепотом сказал Ваня. – Без них спокойнее.
– Это еще почему? – нахмурился Андрей. – Нет, так не пойдет, и они не девчонки, а девочки, мы о них заботиться должны.
– Почему – должны? – не понял Ваня.
– Потому, что они слабее нас. Разве можно бросить слабых?
– Понятно, – безрадостно протянул Сережа.
Он хорошо знал характер старшего брата, если тот что решил – в жизни не отступится.
Саша, деловито везя коляску, подошла к мальчикам.
– Андрюша, можно нам с Люсей к лесенке ненадолго, мы Аглаю покатаем, а то ей здесь уже надоело, – жалостно протянула она.
– Мне кажется, это не Аглае, а кому-то другому погулять захотелось, – улыбнулся Андрей. – Ладно, только туда и обратно… и не дальше лестницы.
– А куда можно дальше? – захихикала Люся. – Коляска по ступенькам не ездит!
Саша сердито посмотрела на нее.
– Андрюш, ты не бойся, мы дальше и сами не пойдем, – деловито сказала она.
– Ну, коли так… Постой-ка… А Надежда Владимировна знает?
Девочки переглянулись и потупились.
– Эх вы, няньки! – засмеялся Андрюша. – У матери-то спросить забыли! Ну, что с вами делать, придется самому бежать!
Через минуту Андрей вернулся, и девочки, счастливые и довольные, покатили коляску по мокрой дорожке.
Глава 5
И был день
– Не жалею, не зову, не плачу… – пела Татьяна звучным грудным голосом, идя по старинной липовой аллее.
Огромные деревья над ее головой замерли, словно вслушиваясь в звуки песни, в дивный есенинский слог. Молчали липы, молчала идущая под липами Алина, молчал красноголовый дятел, невольно оказавшийся свидетелем грусти, боли, любви, переполнявших молодую женскую душу. Неожиданно белка прямо под ногами перебежала дорогу спутницам, они остановились, и Татьяна перестала петь. Она глубоко вдохнула влажный, словно газированный, воздух, тряхнула головой и озорно глянула на Алину.
– А… давай наперегонки, до конца дороги, а? – и, видя, что Алина замялась, добавила: – Ну, чего ты… Нас никто не увидит, мы быстро!
Они неслись по аллее, по-детски хохоча и радуясь, смешно забрасывая ноги, забрызгивая друг