не раньше двух, так что мы могли бы договориться позавтракать вместе. Или, например, сказать родителям, что собираемся позавтракать, а на самом деле пойти к нему.
Я закрываю глаза, подпрыгиваю и мечусь из стороны в сторону под гремящий барабанный бой. Я нарезаю круги, смеясь. Меня колбасит. В голосе Макса звучит издевка. Текст песни пронизан насмешкой. Гитарные соло становятся все энергичней, моя кровь пульсирует в такт барабанному бою. Я полностью растворяюсь в музыке.
А потом я открываю глаза.
Крикет Белл ухмыляется:
– Привет, Лола!
Глава четвертая
Он сидит на своем окне. В буквальном смысле. Попа на подоконнике, а ноги – невероятно длинные и тощие – болтаются вдоль стены дома, притом что до земли два этажа. Ладони его спокойно лежат на коленях, словно подглядывать за ничего не подозревающей соседкой – самое обычное дело в мире.
Я смотрю на парня, беспомощная и ошарашенная, и он разражается хохотом. Его тело трясется, он запрокидывает голову и хлопает в ладоши.
Крикет Белл смеется надо мной. И хлопает.
– Я тебя звал. – Он пытается сделать серьезное лицо, но губы все шире расползаются в улыбке. Я почти могу пересчитать его зубы. – Звал сотню раз, но музыка орала так громко, что пришлось подождать. Ты неплохо танцуешь.
Унижение захлестывает меня с такой силой, что я не могу найти достойный ответ.
– Извини. – Крикет делает видимое усилие, чтобы убрать с лица улыбку, но она никуда не исчезает. – Я только хотел сказать «привет».
Едва уловимым движением он запрыгивает обратно в комнату. В его движениях, в том, с какой легкостью он приземляется на ноги, чувствуется знакомая непринужденная грация. Меня захлестывает приступ болезненной стыдливости. А затем парень потягивается и ошеломляет меня еще больше.
– Крикет, а ты… высокий.
Это самая глупая вещь, какую я только могла ему сказать.
Крикет Белл всегда был выше большинства парней, но за последние два года он прибавил полфута[10]. По меньшей мере. Его худощавое тело – костлявое и неуклюжее, хотя и обладающее определенной грацией – весьма заметно изменилось. Но говорить человеку, что он высокий, все равно что указывать, что на улице дождь. То и другое очевидно, и это очень раздражает.
– Это все волосы, – невозмутимо заявляет Крикет. – Причуды гравитации.
Его темные волосы действительно высокие. Они как бы свободно свисают… но только вверх, а не вниз. Не знаю, как это возможно при отсутствии серьезного количества мусса или геля, но даже в детстве волосы Крикета стояли дыбом. Это придавало ему вид безумного ученого, что, в общем-то, недалеко от истины. Волосы – одна из тех вещей, которые мне всегда в нем нравились.
До тех пор, пока Крикет не разонравился мне целиком.
Он ждет моего ответа и, не дождавшись, откашливается.
– Ты тоже выросла. Ну конечно. Я имею в виду, прошло немало времени… Ты совершенно точно… подросла.
Мы обмениваемся любезностями.