бессознательное ли чувство вины, возникшее у Фрейда в раннем детстве и усилившееся впоследствии под воздействием различных обстоятельств, оказалось тем пусковым механизмом, который предопределил двойственное отношение основателя психоанализа к свой собственной жизни?
Не порождало ли оно у основателя психоанализа бессознательное стремление к искуплению «тяжких грехов», некогда им совершенных?
В раннем детстве Фрейда искупление «тяжких грехов» (враждебное отношение к брату и желание его смерти) привело к несчастному случаю. В зрелом и преклонном возрасте самоповреждение в виде несчастного случая выглядело бы не лучшим образом прежде всего в глазах самого основателя психоанализа, искусно раскрывающего подобного рода происшествия у своих пациентов. Поэтому, не осознавая глубинных мотивов своего поведения, Фрейд прибегает к таким формам искупления своих «тяжких грехов», которые характеризуются одновременно отчаянной борьбой за жизнь и ее саморазрушением.
В личной жизни бессознательное стремление Фрейда к искуплению «тяжких грехов» возвело его на плаху шестнадцатилетних мучений и страданий от различного рода болезненных операций, необходимости пользоваться сперва «монстром» (огромным протезом, отделяющим рот от носовой полости), а затем более совершенным, но тем не менее доставляющим массу неудобств протезом.
В исследовательском плане оно привело к развитию психоаналитических теорий об «инстинкте жизни» и «инстинкте смерти», вызвавших неоднозначное к ним отношение со стороны не только противников, но и приверженцев психоанализа.
Игры на лужайке
Семейная тайна, связанная со вторым браком отца, рождение и смерть младшего брата – не единственные отправные точки раннего детства Фрейда, от которых началось формирование личности и развитие исследовательских интересов, приведших к возникновению психоанализа.
Одной из таких «точек роста» является также необычное положение Фрейда в семейном окружении, о котором уже упоминалось.
Родиться дядей и иметь племянника-ровесника, лишь на год старше себя, – не столь распространенное явление в семьях. Так что вряд ли подобное стечение обстоятельств могло не отразиться на формировании внутреннего мира Фрейда.
Известно, что во время фрайбергского периода жизни семьи Фрейда между будущим основателем психоанализа и его племянником Джоном установились самые тесные отношения. Как и большинство детей их возраста, они быстро нашли общий язык, вместе играли, участвовали в различного рода семейных мероприятиях, дружили. Правда, Джон был сильнее, слыл драчуном и нередко маленькому Фрейду приходилось отстаивать свое Я таким образом, что это превращалось в потасовку.
Вспоминая о том периоде детства, Фрейд отмечал, что в их семье часто рассказывалась одна история. На вопрос о том, почему он поколотил Джона, Фрейд отвечал:
«Я поколотил его потому, что он поколотил меня».
Так