колодезное колесо), так и душа, движимая силой судьбы (Кармы), проходит через рождения и смерти». Рождением души Гхеранда называет вневременные моменты, а смертью – обыденную жизнь. Он говорит, что смерть не случается после жизни, а является частью жизни. Жизнь и смерть перемешаны друг с другом. А движущая сила Кармы – это сила несделанного, которое мы не смогли разрешить по лени или по недостатку времени.
«Постоянно разрушается тело, как распадается в воде необожжённый кувшин». Гхеранда использует довольно странную формулировку – «постоянно разрушается тело». Кажется, что про разрушение тела надо было бы сказать «иногда» или «периодически». А слово «постоянно» намекает на текучесть, на какой-то непрерывный процесс. Не похоже, чтобы Гхеранда имел в виду дискретный набор переселений из человека в баобаб, потом в кобру, потом в муравья, а потом опять в человека.
«Обожги тело в огне Йоги…» Образы огня и горения – наглядные примеры интенсивно идущего процесса.
«Итак, о Чанда, я рассказал тебе о труднодостижимом высоком Самадхи. Кто знает это, тот никогда не родится снова в этом мире». Самадхи – есть момент вневременной жизни. «Не родится снова в этом мире» означает, что человек не выйдет из интенсивного переживания бытия в обычное, повседневное, мёртвое состояние.
Мудрец Гхеранда использует слова и образы, принятые в его культуре. Так же, по словам священника Александра Меня, поступал и Христос. Спаситель всегда проводил связь Ветхого и Нового Заветов и опирался в своих притчах на знакомую людям традицию, знакомые им образы и понятия. Между словами, которыми пользуются Гхеранда и Иисус, разница огромна, но говорят они об одном и том же.
Иисус предпочитает говорить об одном моменте присутствия, а Гхеранда – о многих. И каждый переход из повседневного состояния в привилегированный момент жизни зовётся у него «очередным перерождением». Что ж, это действительно перерождение – пройдя через миг своего максимального присутствия, мы уже никогда не будем такими, как прежде.
Во все времена и в любом месте мира мы сможем найти сходный образ мысли.
«…завтра знать – не имеет значения. …И с другой стороны – на вчерашней добродетели нельзя улечься спать, ничего не существует как завоеванное навсегда»[9], —
так Мераб Константинович Мамардашвили говорит о греках времён их расцвета. И он же в лекциях о романе Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» не раз повторяет, что истинное бытие расположено по вертикали к горизонтальному потоку времени. Смерть тела, второе пришествие, Страшный суд, воскрешение праведников, вечная жизнь – весь порядок событий, расставленных на временной шкале (порядок, к которому мы как люди христианской культуры так привыкли), не существует.
Вертикальное время похоже на молнию. Эта молния бьёт в любую точку нашего линейного движения во времени, не сообразуясь с предшествующими событиями. В этот миг все наши части, разбросанные по потоку времени, сходятся воедино. Оседлав этот миг, мы способны прокатиться на гребне вспененной волны вертикального времени