несколько сблизились. Он приехал ко мне, с пакетом всяких разностей, мы договорились не выходить из дома целые выходные. Я, после душа, в подаренном им пеньюаре, и пока он не овладел мной, я осмелилась.
– Вадим, любимый мой, мне не хочется сегодня секса. Он растерялся. Мне хочется сегодня любви, будь со мной нежным, ласковым, мой любимый…
Я сбросила пеньюар на пол. Мы начали целоваться, он гладил, ласкал меня неторопливо, каждый сантиметр. Потом раздвинул мои ноги, исцеловав их, начал ласкать меня. Сначала лобок, потом губки, пока не открывая их. Потом провел языком от влагалища вверх и остановился на клиторе. Я помню этот момент. Я как в космос провалилась, он лизал его, играя, по кругу водил то быстрее, то замедляясь. Неглубоко засунув пальчик, он нежно входил и продолжал ласкать языком. Пальчиком, как потом я узнала, он точку джи божественно гладил. Именно божественно, потому что я кончила как богиня. Это было не забываемо. Потом мы много раз любили друг друга без излишеств и дерзостей.
5
Время шло, месяцы сменяли сезоны. Мы с Вадимом крепко срослись. Я любила его всем своим существом. И относилась с любовью ко всем его странностям. Как-то раз, в конце рабочего дня, уборщица еще копошилась за дверью его кабинета, он мне шепнул:
– Сейчас все уйдут и мы сможем побыть вдвоем. И поцеловал меня долгим, глубоким поцелуем. И еще раз, еще страстнее и глубже… Он вводил свой язык мне в рот быстро, затем медленно. Держал меня одной рукой за волосы, другой поднял шифоновую серую юбку, снял трусики и посадил рывком на край дивана. Я часто дышала, хотела его. Разница в возрасте, в восприятии, во всем, оборачивалась иногда непредсказуемостью.
– Ласкай себя! Быстро! Делай, как я сказал!
Я подчинялась. Он ввел головку члена мне в рот, провел по губам, я облизала их. Он ввел член глубоко в рот, опять несколько движений по губам и снова очень глубоко. Кончил через две минуты. Проглоти, сказал он.
Я очень сильно его любила, порой до безумия, но камнем все же сидела не то злоба, не то обида за тот отвратительный первый раз. Да и грубое порой отношение, словно к вещи меня сильно тяготило. Как намеки, так и прямые наводки с темой нежности, ласки, взаимных чувств, хотя бы просто уважения были тщетны. Все разбивалось о броню его самолюбия и пользовательского отношения ко всем вокруг. Конечно, я не могла тогда этого ни понять, ни узреть. Да как можно? Он любимый, он хороший… Мстить за все грубости, у меня и в мыслях не могло появиться, а вот проучить, может быть направить в нужную сторону, идея была, и более того, она реализовалась, как надо, без помарок и последствий. Однажды, после очередного пользования мной он довольный ушел и мне, то ли от обиды, то ли от любви, вспомнились какие-то дворовые байки от юношей, реплики из армейских комедий, мол, бром снижает до минимума всю боеспособность мужского начала. Мысли перерастали в план, признаться вначале я хотела напротив, всыпать ему виагры, после обманом и лаской привязать его ремнями к кровати