Беннигсен начал требовать нападения на авангард противника, но Кутузов распорядился иначе. Его ординарец Голицын А. Б. отметил: «Выиграть время и усыпить, елико можно долее, Наполеона, не тревожа его из Москвы, – вот чего добивался Кутузов. Всё, что содействовало к цели сей, было им предпочитаемо пустой славе иметь некоторый верх над авангардом»11.
«На подходе к Тарутину князь Кутузов приказом от 16 сентября соединил обе армии в одну и подчинил их Барклаю де Толли; но болезнь и нравственные страдания вынудили его просить об увольнении в отпуск. Одновременно император Александр I повелел соединить Дунайскую и 3-ю Западную армии в одну и подчинить их адмиралу Чичагову. Через три дня Барклай де Толли покинул армию, в которой только что было получено известие о кончине 12 сентября в деревне Симах Владимирской губернии князя Багратиона»12.
Тарутинский лагерь
В Тарутино Кутузов, как видно из его рапорта царю от 23 сентября (5 октября), привел 87035 человек при 622 орудиях. Плюс 28 казачьих полков, то есть еще до 14 тыс. человек, «беспрестанное движение» которых мешало Кутузову подсчитать их с точностью до каждого казака13. Для Тарутинского лагеря была выбрана позиция хотя и довольно тесная, но сильная, с хорошим обзором и естественными укреплениями. Фронт ее прикрывала р. Нара, левый фланг – р. Истья, правый фланг и тыл – высоты, леса, овраги. Кроме того, Кутузов укрепил позицию с фронта семью и справа тремя артиллерийскими батареями14. Беннигсен попытался было разбранить Тарутинскую позицию, но Кутузов не стал его слушать: «Вам нравилась ваша позиция под Фридландом, а я доволен этой, и мы на ней останемся, потому что я здесь командую и отвечаю за все»15.
Армия заняла Тарутино, а Главная квартира заняла Леташевку, 3 км южнее. Леташевка не имела ни помещичьей усадьбы, ни церкви, поэтому высшие чины армии расквартировались более чем скромно: Кутузов – в крестьянском домике, где были оборудованы кабинет, приемная, столовая и спальня; дежурный генерал П. П. Коновницын – по соседству, в курной избе. Один из её обитателей – прапорщик секретной квартирмейстерской канцелярии Главного штаба А. А. Щербинин оставил нам её описанию: «Она была курная или чёрная. Топка печи продолжалась не более часа. В это время густой слой дыма нёсся над головой моей и Коновницына, лежавшего близ дверей в тёмном углу, диагонально против меня. Должно было пережидать дым и потом уже приниматься за работу. Дым выходил в отверстие, закрывавшееся задвижкою по окончанию топки»16. Комендант Главной квартиры С. X. Ставраков удовольствовался даже овечьим сараем. Весь Тарутинский лагерь «неприступностью своею походил на крепость». Закрепившись в нем, Кутузов приказал: «Приготовиться к делу, пересмотреть оружия, помнить, что вся Европа и любезное Отечество на нас взирают»17. Эти слова главнокомандующего стали известны каждому солдату и лучше шпицрутенов подняли дух войск.
Впрочем, и морально и материально укрепить армию,