ясно, – с пониманием сказала Алена.
– Что тебе ясно?
– Почему она была такая рассеянная. Зонтик забыла. Видать, сильно за сестру переживает. Вот возьмите зонтик, наверняка еще вернется за ним, вспомнит, где оставила, и вернется, – Алена достала из-за спины складной зонтик и показала его мне.
– Положи в шкаф. Мы завтра с Алиной пойдем на похороны и захватим с собой.
– А вы думаете, с Алины Николаевны синяк уже сошел? Как она с такой красотой на людях покажется?
– Не знаю, но, думаю, ей любопытно будет сходить на похороны.
Я решила по телефону пока ни о чем Алине не говорить, а к концу дня съездить к ней домой и посмотреть, в каком состоянии она находится.
Дверь открыл Алинин сын Санька.
– Как мама? Ей лучше? Узнать можно? – высыпала я на ребенка кучу вопросов.
– Ага, можно узнать… Джеки Чана, – ответил сынуля.
– Саня, кто там? – донесся из комнаты Алинин голос.
– Тетя Марина.
– Заходи! – прокричала она.
Когда я вошла в комнату, Алина стояла у окна ко мне спиной. Она не сразу повернулась, а еще некоторое время рассматривала что-то через стекло. Потом я поняла, почему она так сделала – она просто хотела схитрить. В комнате было очень светло, окно выходило на западную сторону, шторы были полностью раскрыты, и выглянувшее из-за туч солнце било мне в глаза. В первые секунды я видела вместо ее лица лишь сплошное темное пятно. Это была женская уловка, Алина не желала, чтобы я лицезрела ее «красоту». Но она ошиблась – моя «слепота» была временной. Через несколько минут я смогла рассмотреть подругу и заодно отметить, что она и впрямь похожа на… Джеки Чана. Ее нос был непомерно широким и слегка приплюснутым, разрез глаз стал азиатским, но синяки, на удивление, исчезли. Небольшая отечность все же осталась, но она была не локальная, как прежде, вокруг глаз, а расползлась по всему лицу.
– Как я тебе? – хмуро спросила Алина.
– Нормально, синяков нет, – не замечая ее схожести с любимцем детворы, ответила я.
– Да? А я вот к зеркалу боюсь подходить. Сама себя пугаюсь. Сегодня утром, знаешь, что мне Вадим сказал?
– Откуда же?…
– Он же у меня откровенный, врать не умеет. – От досады Алина поморщилась. – Такое женщине сказать! Я после его слов хотела руки на себя наложить.
– Алина, что ты такое говоришь?
– Он сказал, что я ему напоминаю знаменитую советскую киноактрису! Конечно, имя и фамилию он вспомнить не мог, он ведь только помнит названия своих бактерий.
– Нашла на что обидеться! Раньше в кино снимали только писаных красавиц. Фильм твой Вадим назвал?
– Назвал. «Королева бензоколонки».
– Румянцева там снималась. По-моему, она даже очень симпатичная.
– И ты туда же?
– Я серьезно, мне нравится Румянцева.
– Когда ее пчелы покусали?
Подавив в себе взрыв смеха, я закрыла рот ладонью. Алина поняла, но не обиделась, только пробурчала, очевидно, смирившись со своей участью быть для окружающих