друзей, к которым мы направляемся, еще свежи в памяти убийства президентов, события в Майами и 11 сентября, связанное с разрушением башен-близнецов террористами или, как говорят, с позволения правительства. И я не ошибусь, если скажу, что каждый выстрел или взрыв – это брешь в этой самой Свободе, демократии. И тех, кто это делает, руководствуясь своей свободой, следует решительно ограничивать в их свободе.
Артур Кеннен с интересом взглянул на парня, но ничего не успел сказать, так как заговорил Маскат:
– Я, как представитель общества, своим укладом отличающимся от того, который в Великобритании, – он взглянул на Ригаса и Ричарда, и в Украине, – посмотрел в сторону Александра, – раньше как-то мало задумывался о смысле этого слова. Может, потому, что с детства не испытывал такой потребности. У меня было все, что я хотел, а чего не хотел, так соглашался с тем, что исходило от родителей ил учителей. О свободе других не задумывался. Общался с людьми из родовитых фамилий, у которых свободы настолько много, что порою это идет во вред другим. Я не раз бывал свидетелем того, как представители вашего, как ты выразился, Ричард, свободного общества, находясь у нас, были крайне ограничены в своих свободах, что, впрочем, никак не влияло на мою свободу или таких, как я.
Ричард тряхнул копной рыжих волос, хмыкнул и произнес:
– Дело в том, любезный Маскат, что я не говорю, насколько больше бесправных людей из вашего «уклада» в нашем обществе и европейцев в вашем. Но то, что в Европе и США больше свободных людей – это аксиома, это действительность.
На что Маскат спросил:
– А как же охарактеризовать социалистический уклад, что был в СССР и в Украине?
– Ты имеешь в виду явное насильственное отклонение тех стран от исторического процесса развития общества? Должен сказать тебе, дорогой Маскат, что это было не что иное, как тупик в развитии Союза ССР и его части в Украине. Это была свобода болезненной амбициозности людей, которые, игнорируя законы развития человеческого общества, нивелировали общество до такой степени, что умный стал дураком, а дурак еще дурнее. Если же умный не желал становиться дураком или хотя бы делать дурацкий вид, его уничтожали или изолировали в ГУЛаг. В этом, кстати, граждане тех стран активно преуспели, помогая друг другу в сталинские времена. Гноили за инакомыслие в лагерях и психушках при Хрущеве, при Брежневе, и при Андропове. Слышал об этом?
– Ты хочешь сказать, что социализм – это неудачная прослойка между феодализмом и капитализмом? – не унимался Маскат.
– Поверь, это твое обозначение «прослойка» весьма удачно. Попробуй отыщи сейчас не только ученого, но просто уважающего себя человека, чтобы он же отстаивал человечность того социализма, который пережили там. В том обществе, по-моему, изначально все было гипертрофировано. Ты только вдумайся в их лозунги и кличи: «сначала разрушим, а затем построим». А почему бы не использовать то, что было построено? Кухарку сватали править страной! Парадокс: дюжим