удар по лицу.
Тьма снова гостеприимно распахнула объятия. Доброе небытие, где нет ни боли, ни страха… Где ждет Балахонник из Хофенштадта! Нет! Нет! Нет! Кто-то крепко держал бьющуюся Беркану за локти, кто-то схватил за косу. Близко-близко придвинулось скрытое железной маской лицо.
– Спокойно! – сказал брат Видкун. – Ты живешь, пока послушна. Потом мы доберемся до твоей прекрасной мачехи и…
Не знал брат Видкун, что дочь Ольгейра не на перинах выросла. Отважные хирдманны только головами качали, глядя, как отчаянная девчонка лихо карабкается на скалу Бычий Рог и вслед за аскхеймскими сорванцами бесстрашно кидается в холодные морские волны. Приходилось Беркане и драться. В этих шумных или молчаливых потасовках, где не вспоминали ни о возрасте, ни о знатности рода противника, ни о том, в штанах или юбке пристало от рождения ему ходить, узнала дочь эрла удар, нанести который способна даже слабая женщина, но получив который, складывается пополам, утрачивает сноровку любой богатырь. Бей ногой хоть вперед, хоть назад. Брат Видкун и второй балахонник как нарочно удобно встали. Беркана переступила, примеряясь, но тут что-то тяжелое, зловеще просвистев в воздухе, чиркнуло дочь Ольгейра по макушке.
Оханье Берканы опередил хрип державшего девушку. Начавший валиться назад герум увлек ее за собой. Вывернувшись и быстро перекатившись, дочь Ольгейра поднялась на четвереньки. Быстрый взгляд на поверженного врага. Тело Ревнителя лежало на спине, скрюченные пальцы тянулись к рукояти кинжала, глубоко вонзившегося в узкую полоску плоти, открывающуюся между железной маской и краем кольчуги. Воистину, орлиным зрением и дьявольской меткостью обладал тот, кто метнул оружие. Беркана вспомнила, как кинжал коснулся ее головы. Стало муторно.
Звякнули мечи. Звук этот потерялся бы в шуме битвы, но он раздался совсем рядом с Берканой.
Вольга и брат Видкун рубились посреди высокого шатра. И снова как прошлой ночью на берегу, смолен лишь отражал удары супостата. Только на этот раз против него был не разжиревший от хорошей жизни работорговец, а облаченный в броню воин, специально обученный убивать. Как была на четвереньках, Беркана рванулась к своему мечу, лежащему неподалеку. Не успела.
Вольга напал. Прыжок и удар, которого не должно было существовать. Движение не человека, а хищного зверя, но вместо клыков, вонзающихся в горло – кроткий меч.
Теперь никто не мешал Беркане схватить оружие и выскочить из шатра.
В лагере шел бой. Почти на каждого нордра наседало по два балахонника. Откуда их так много? Ведь отряды были равны по количеству людей! Но много, слишком много хирдманнов лежит на земле неподвижно. А большинство из тех, кто еще держится, сражаются как-то странно, словно нехотя, неумело…
Прямо у входа в шатер лежит убитый нордр. Йорг. Кто еще?
Просвистела стрела, вонзилась в шест, поддерживающий полог. Из леса стреляют… Но там же наши заставы! В кустах мелькнул бурый балахон. И тех тоже…
– Уводи ее! Уводи!
Беркана обернулась. Могучий Эйрик Мьёлльнир рубился