спал чутким сном воина. Дозорный неторопливо прохаживался по крепостной стене. Приостановился, заметив внизу человека, но узнал вождя и молча пошел дальше. Иса подумала, что, если б из дома ночью выскочила простая девчонка, хирдманн точно б уж заставил ее гореть калиной, громко спросив, кого спешит она осчастливить нынешней ночью. Исе такого не скажут. Да и кто осмелится, эрлу-то. Эрлу! Иса замерла, словно ступила на край пропасти. Да ее же небось и за женщину уже не считают! Почему иначе после того, как Ольгейр сгинул, эрлом крикнули? Почему к пригожей вдове никто свататься не пытался?
Женщина-вождь вскинула голову, беспощадно давя глупые мысли. Не сватались, потому что сама всех женихов прежде отвадила. А что Ольгейровы хирдманны назвали ее эрлом… Пусть только найдется тот, кто скажет, что она не достойна!
Иса не заметила, как дошла до места, где любопытные волны без спросу лезли на двор Аскхейма. Обычно песок здесь был гладкий, словно хороший клинок, но сейчас к самой линии прилива тянулась цепочка человеческих следов.
Иса давно не верила в чудеса. Может быть, когда-то, в начале времен, когда боги не чурались ходить в гости к смертным, Морской дед и мог потехи ради отпустить домой уловленного морехода. Но сейчас Светлые, обиженные невниманием людей, прочно засели в своих небесных чертогах и в дела земные не вмешиваются. Только Марена-Смерть прилежна по-старому.
Да, чудес не бывает. Почему же снова вспыхнула в сердце давняя полузабытая надежда? Вспыхнула и тут же погасла, золой рассыпалась. Слишком легки и невелики были следы, да и вели они не от моря, а наоборот – к мелким волнам. Доходили до воды и обрывались.
Тот, кто еще сохраняет верность древним богам, взглянув на эти следы, подумал бы о морских девах, выбегающих по ночам порезвиться на берегу. Тот, кто успел забыть веру предков, помчался бы к служителям Распятого, рассказать, что еще одну душеньку, не по-умному расставшуюся с телом, заграбастал нечистый. Иса просто огляделась. Волны быстро зализывают следы, которые остаются, когда расхаживаешь по самой кромке прилива.
Девушка стояла шагах в двадцати. Со спины да еще в сумерках, но Иса ее узнала. Сигню, дочь Транда. Сигню-Которая-Ждет. Еще одна женщина Аскхейма, с которой никогда не станет шутить дозорный.
– Здравствуй, Сигню.
Девушка обернулась, улыбкой отвечая на приветствие, и Исе, бесстрашной и мудрой Исе, эрлу нордров, захотелось заслониться, как от восходящего солнца, от великой красоты дочери Транда. Раз в тысячу лет лепят боги такую игрушку и крепко думают, отдавать ли ее на землю, потому что не для смертных такая красота. Рядом с такой красотой немеют мужчины и горестно склоняются женщины. Много радости, но и много горя может принести она в мир. Как могли нордры забыть свою Фрейю2, если среди них живет Сигню, дочь Транда?
– Что ты делаешь здесь, Сигню?
– Жду Улава.
Да, что еще могла она ответить? Улав Веселый, жених Сигню, ушел восемь лет назад на «Урсе» в поход, из которого не вернулся никто.