мягкости в выражении лица и цвета глаз, которые достались ему от матери. Но он ее даже не помнил. Та заболела после родов и вскоре, не прошло и года, умерла.
Судя по всему, у нее было доброе лицо и яркие голубые глаза. Еще он узнал, что волосы у нее горели словно медь, и что была она миниатюрной и очень стройной. Северная островитянка. Там все женщины похожи словно сестры – красивые, опрятные и своенравные.
Ред пытался расспрашивать отца о ней. Но нарывался только на угрюмую стену молчания, пытаясь продавить которую, он получал только лишнее поручение и пинок до места его выполнения.
Могила его матери располагалась на местном погосте. Надпись на могильном камне гласила:
«Розалина Маккройд, в девичестве Хэйс. Ты была улыбкой в моем сердце. Твой смех был музыкой в моей душе. Ты была нежностью, что утратили мои руки. Твоя жизнь была моим счастьем, которого я лишился навсегда. Прощай».
Вместо последней точки на поверхности гранитного блока зиял скол и начало огромной трещины, что шла вниз, под землю.
Альфи Корчмарь говорил, что отец Редрика сам зубилом выбивал эти слова во время похорон, а под конец ударил с такой силой, что чуть не разбил гранитное надгробье. После чего отпрянул и выронил инструмент. Тогда все впервые увидели, как плачет его отец.
Думая об этом, Ред перестал супиться и снова взглянул на отца. Тот уже провалился в пьяную дрему и спокойно сопел.
– Ты не договорил, – он изобразил манеру речи Лоуренса, до комичного понизив голос. – Взглянув на тебя, я должен увидеть человека, который в свое время впахивал, а теперь может позволить себе покой и отдых, – говорил сын, стягивая с отца сапоги. – И ты жалеешь, что научился работать не щадя себя слишком поздно. И сейчас всеми силами прививаешь мне уважение к трудящимся людям и понимание важности и сложности полезных для жизни занятий.
Ред поставил графин с колодезной водой и стакан на прикроватную тумбу отца.
– Хочешь, чтобы я понял, что сюсюкаться со мной никто не будет, что после твоей школы выживания мне будет намного проще и понятнее жить, когда я вырасту, – Редрик перестал передразнивать отца и выпрямился, его тень упала тому на лицо. – Ты говоришь мне это с завидной частотой, и будь я даже полным болваном, успел бы несколько раз усвоить эти уроки. Я уже давно все понял и не сержусь. Представь себе, я даже иногда благодарен. Да и ворчание под нос я перенял у тебя, – закончил говорить Ред, и выдохнув, сделал шаг назад.
Лоуренс не спал, его серые глаза задумчиво глядели будто сквозь сына.
– Снаружи летает целый рой всякой кусачей гадости, набрось что-то на себя, а то к утру будешь похож на кукурузный початок. И нет, нельзя ждать в лавке, это – важный гость, и он прибудет с минуты на минуту.
Сказав это, Лоуренс повернулся к стене и таки заснул.
***3***
С секунду помявшись, Редрик пошел к себе в комнату. Там он сменил безрукавку на мешковатую