в отчаянии крикнул он рассказывая мне свою историю.-Я жил как зомби: затемно вставал и работал до самой ночи.
Потом однажды я заболел и когда стал выздоравливать, то снова начал писать… Это была моя единственная отдушина в жизни- я купил переносной компьютер, научился с ним работать и выкладывал свои рассказы в сети.
– Кому это мешало?! -вдруг снова крикнул он. -И если бы эти упыри оставили мен эту отдушину, не мешали творить, клянусь, я бы покорно тянул свою лямку и не роптал. Но им нужно было все, все до последнего миллиметра, до последней капли моей жизни!
Я урывал минуты и часы от своего короткого сна, чтобы успеть побыть немного человеком…
Но они считали это непозволительной роскошью для меня… Если бы вы знали, какое это удовольствие убивать таких упырей! – воскликнул он.-Когда убиваешь их, перед тобой вдруг открывается во всем великолепии безбрежное царство свободы!
Я слушал его и думал о том, что пожалуй можно рассчитывать на результаты психиатрической экспертизы-он явно неадекватен и пожалуй это наш единственный шанс на суде.
– Необычное это дело, -сказал мне мировой судья, передавая папку этого горе-писателя.
– Почему? -спросил я.
– Видишь ли, тут не корысть, не ревность, не пристрастие к алкоголю…
– Причин может быть много -убивают и за просто так, – возразил я.
– Но тут-графомания, -усмехнулся судья.
– Графомания?! -удивился я.
– Ну да, убийца заявил на следствии, что убил их за то, что жертвы высмеивали его опусы и требовали, чтобы он закрыл свою страницу на литературном сайте и перестал заниматься ерундой.
Да он сам тебе все расскажет.
И он рассказал.
– Я давно хотел убить их всех. Я не просто хотел: я жаждал этого. За что? Скорее почему. Они были уверены, что скованный по рукам и долгам ссудами и обязательствами, я не смогу сбежать. Но они просчитались!
Когда мы еще встречались с ней она была самой понятливой, самой чуткой, самой нежной девушкой на свете. Она принимала меня таким, каков я есть: со всеми моими недостатками и слабостями.
Я ведь от природы человек слабый, с кучей всяких комплексов и проблем. Да я ведь уже рассказывал об этом…
Мне не верилось, что меня можно полюбить: ничем не примечательного серого человечка. А она все время убеждала меня, что наоборот, есть за что, потому что я добрый, чуткий, а это ведь в наше время такая редкость.
Она не была красавицей, скорее даже наоборот: жирнозадая, с красной рожей.
Пока мы встречались, она цитировала мне заученные строки классиков и латинские поговорки на языке оригинала.
Но, когда мы стали жить вместе, я ни разу не видел в руках у нее книжки или хотя бы газеты. Видимо она уже успела все прочитать…
Как-то быстро оно все закрутилось: свадьба, ипотека, новая квартира… С тех пор я работал как проклятый с утра до ночи.
Меня ведь всю жизнь считали размазней. Да так оно и было.
Вместо