хуже, и задерживается он у нас дольше. Как говорится, горбатого могила исправит. Похоже, ему до нее осталась всего пара шагов. – Нестеренко говорил все с той же улыбкой. – Считайте, это ваш первый больной. Идемте в мой кабинет, обсудим ваши дальнейшие действия. Кстати, вы знаете, каков основной принцип работы с психическими больными?
Владимир напряг память, пытаясь вспомнить, что на этот счет говорил профессор на лекции о психиатрии, но Нестеренко быстро произнес:
– Ne raillons pas les fous; leur folie dure plus longtemps que la nôtre… Voila toute la difference!
– Не издевайтесь над дураками; их безумие длится дольше нашего… Вот и вся разница, – вслух перевел Владимир с французского.
– Вот именно. Все люди безумны, но только некоторые имеют мужество в этом признаться.
Вдруг зазвучала музыка, и, продолжая улыбаться, доктор Нестеренко вытащил из кармана серебряные часы-луковицу и посмотрел на циферблат. Мелодия часов была простая, незамысловатая и одновременно трогательная. Заметив интерес в глазах Владимира, Илья Никодимович пояснил:
– Швейцарские часы фирмы Бреге. Играют каждый час. Вот только завода хватает всего лишь на двенадцать часов – весьма ощутимое неудобство.
– Интересная мелодия, никогда не слышал.
– Она называется «Сердце Пандоры».
– Название тоже впечатляет. Видимо, имеется в виду Пандора, которая из любопытства выпустила из ящика всевозможные бедствия, обрушившиеся на человечество?
– В мифе это не ящик, а сосуд – пифос, – уточнил Илья Никодимович. – Он был получен ее мужем Эпиметеем от Зевса на хранение. Бедствия Пандора выпустила, а Надежда осталась на дне пифоса, скрытая от людей. Излишнее любопытство, бывает, приводит к трагическим последствиям.
– А при чем тут сердце Пандоры? Тогда должна быть любовная история.
– Я не знаю, что имел в виду автор этой мелодии. Впрочем, мне это безразлично.
Вернувшись вечером в гостиницу, Владимир испытал острое ощущение одиночества и снова стал сожалеть о том, что так легкомысленно покинул родной дом, отца, город, в котором родился и вырос. В Киеве у него осталось много друзей, и там он никогда не ощущал себя одиноким, не имел возможности скучать, поскольку всегда было чем заняться. Дома он мог поговорить с отцом, собеседником очень умным и много знающим, сыграть с ним партию в шахматы, заодно обсудив какое-нибудь важное событие, произошедшее в городе или стране. Владимиру нравились дальние воскресные прогулки по Киеву, он всегда открывал для себя что-то новое, неизвестное в таком родном и знакомом городе. А сейчас он вынужден печально смотреть в окно, на улицу незнакомого города.
Впрочем, было еще не поздно, и он мог прогуляться по вечернему городу, далеко не удаляясь от гостиницы. Хотя особого желания отправиться на прогулку у Владимира не было, он надел шляпу, взял трость и вышел из номера. Решил пройтись по небольшой Воздвиженской, зайти в расположенную на ней Крестовоздвиженскую церковь, хотя вечерняя служба наверняка уже закончилась.
Выйдя во двор гостиницы,