взорами, зияющими бездной.
Внимательность явил им индивид.
Увидела счастливая летами,
Что хват её с унылой говорит
И та светлей становится чертами.
Тогда не упускавшая своё
Поведала, что в душ идти готова.
Представил Афродитой он её,
Представил и вздохнул о чём-то снова.
Мы рвёмся дать отрадное тому,
Чьё за душу хватает обаянье.
Любимой дал я нечто потому,
Другие же заметили даянье.
Померк я беспорядочной душой,
Ценить умея всякие заслуги,
Тревожась от опасности большой
Для девушки завистливой округи.
С улыбкой зарумянилась одна,
Прелестной померещилась особой,
Но стала разлохмаченна, мрачна,
А мне в лицо ответила со злобой.
На девушку, что ласковей зари,
С какого расстояния ни гляну —
Узнает это мигом изнутри
И мигом облегчит улыбкой рану.
Диковинна чувствительность её,
Завистницы же в ходе треволнений
Глумливо отравляют ей житьё,
Чему не сообщают объяснений.
Колеблется мой внутренний состав,
И что ни день я мучусь их атакой,
Ценя в их юной жертве лёгкий нрав,
Отсутствие злопамятности всякой.
Не тронется кипение в крови,
Не встретятся восторженные взоры
Над ягодой, склоняющей к любви,
Над ягодой халдейской мандрагоры.
В падении высокая звезда
Не скатится до самой скверны праха;
Рассеется безумство без следа,
Рассеется без пищи и размаха.
Но вижу вновь искусницу в тени.
Светильником ей высветило губы —
Вишнёвые, сильней влекут они,
Вишнёвые мучительней мне любы.
Не сразу же стремиться к вышине —
Желательней падение сначала:
Шута напоминающий, по мне, —
По ней, всегда податель идеала.
В саду, на целование ланит
Ответного тепла не промелькнуло,
Но счастье, что ничтожеству блестит,
И мне непозволительно блеснуло.
В соблазне все несутся под откос,
Удачно все характерами слабы —
Работал я б иначе на износ,
Иначе на износ она спала бы.
Две личности во цвете лет и сил
Оставили по скорбному примеру:
Бессовестный Диану прогневил,
А совести исполненный – Венеру.
Священному греха не предпочту,
Греховное хулой гнести не стану;
В жене своей Венеру жарко чту,
В возлюбленной бесцельно чту Диану.
Пустую как-нибудь отвергну сеть
И строгую с охотой вспомню меру:
Не блёклому Диану в сердце греть,
Устрою в нём единственно Венеру.
По прихоти смеяться все вольны,
Вскипел