перемене Чарлз снова принялся искать шиповки: безнадежно. Дэн запрятал их очень ловко. А после перемены оказалось, что у Дэна Смита появился новый повод повеселиться, кроме Чарлза. Это почувствовала на своей шкуре Нэн Пилигрим. Когда она вернулась в класс, ее встретил Нирупам.
– Привет! – сказал он. – А слабо́ показать мне тот фокус с веревочкой?
Нэн взглянула на него со смешанными чувствами, главным из которых было изумление, и молча метнулась мимо. «Откуда он знает про канат? – подумала она. – Девочки никогда не разговаривают об этом с мальчишками! Откуда он знает?!»
Но в следующий миг на Нэн налетел Саймон Силверсон, он едва сдерживал смех.
– Дорогая Дульсинея! – воскликнул он. – Какое прелестное имя! Наверное, тебя назвали в честь архиведьмы? – Он согнулся пополам от хохота – и все его приспешники тоже.
– Представляешь? Ее на самом деле зовут Дульсинея! – сообщил Нирупам Чарлзу.
Это была чистая правда. Нэн почувствовала, что ее лицо словно бы превратилось в огненный шар, очень большой и страшно горячий. Дульсинея Уилкс была самой прославленной ведьмой всех времен. Никто не должен знать, что полное имя Нэн – Дульсинея! Нэн совершенно не понимала, как это могло всплыть. Она попыталась с достоинством пройти к своей парте, но к ней сбежались одноклассники, хохоча и выкрикивая: «Дульсинея! Дульсинея!» Сесть ей удалось, только когда в класс уже вошел мистер Уэнтворт.
На уроках мистера Уэнтворта второй «игрек» обычно вел себя смирно: мистер Уэнтворт был известен абсолютной безжалостностью. А кроме того, он умел рассказывать интересно, поэтому его уроки тянулись не так долго, как уроки прочих учителей. Но сегодня всем было не до мистера Уэнтворта… Нэн изо всех сил старалась не расплакаться.
Когда год назад тетушки Нэн привезли ее (еще более пухлую и застенчивую, чем сейчас) в Ларвуд-Хаус, мисс Кэдвалладер пообещала, что ее полное имя останется тайной. Мисс Кэдвалладер пообещала! Тогда откуда же все узнали?
Во втором «игрек» то и дело раздавались взрывы хохота и восторженный шепот:
– А может, Нэн Пилигрим – ведьма? Ничего себе имечко – Дульсинея! Это все равно что назвать человека Гай Фокс![1]
Посреди урока мысли об имени Нэн так одолели Терезу Муллетт, что она была вынуждена закрыть лицо вязаньем, чтобы похихикать всласть.
Мистер Уэнтворт немедленно отобрал вязанье. Он положил белоснежный сверток на учительский стол и с недоумением оглядел его.
– Ну и что же здесь смешного? – Он развернул полотенце, отчего Тереза тихонько вскрикнула, и поднял что-то маленькое и пушистое, все в дырочку… – Что это?!
Все засмеялись.
– Пинетка! – возмущенно ответила Тереза. – Для кого? – спросил мистер Уэнтворт. Все снова засмеялись. Смешок вышел виноватый и быстро оборвался, потому что всем было известно, что Тереза не из тех, над кем можно смеяться.
Между тем мистер Уэнтворт, казалось, не понимал, что сотворил чудо и заставил всех вопреки