вышла из камеры. Надзиратель укоризненно сказал Вере:
– И ничему-то муж ее сына не научит. Застрелили его позавчера, на ступеньках собора. Мария Георгиевна, хоть и траур носят, все равно вас навестили, с благодарностью, что мужа убили не вы. Гостинцев в дорогу принесла. А вы как с ней…
Вера удивленно взглянула на тюремщика. Судорожно глотнула воздух. И кинулась к двери. Тюремщик, хотя держал корзинку и ключи, легко ее ухватил, задержал на пороге.
– Куда? – грозно спросил он.
– К ней. Извиниться! – крикнула Вера.
– Нельзя вам выйти, барышня-с, – беззлобно и сочувственно сказал надзиратель, – тюрьма-с.
Оставил корзинку и вышел.
Вера села на кровать и зарыдала, как деревенский парень Кузя.
1905 год стал символом не только политической, но и духовной трагедии России. В стране произошел невиданный разлом. Оказалось, что целые общественные группы настроены против государства, против начальства, желают свергнуть существующие порядки любой ценой. Даже ценой хаоса и разрушений.
Особенно это стало очевидно в середине осени, когда Россию парализовала всеобщая забастовка. Остановились железные дороги, почта и телеграф.
Формулировка «интеллигенция выступила против царя» проста и неверна. Активными участниками протестов стали даже учащиеся духовных семинарий. К концу октября 1905 года к Всероссийской политической забастовке присоединились 43 семинарии. В Пензенской семинарии дошло до демонстраций с красными флагами и постройки баррикад. В мае 1906 года воспитанник Тамбовской семинарии Владимир Грибоедов совершил неудачное покушение на ректора – архимандрита Феодора. Студентов, отрицательно отнесшихся к попытке убийства, было так мало, что они не решились отслужить благодарственный молебен в семинарском храме и отправились в приходскую церковь.
Стало очевидно, что даже для юношей, выбравших путь священника, мирские проблемы значительно важнее духовных, а земная Конституция ценнее, чем Царство Божие. Церковные обряды, круг богослужений, праздники, даже Божественная литургия – все казалось второстепенным приложением к главному, к гражданским свободам. И если ректор семинарии не разделял эти убеждения, он становился мишенью.
В дни прославления Серафима Саровского, когда сотни тысяч людей стояли на коленях со свечами, можно было увидеть одну Россию, верящую и верную. Когда осенью 1905 года демонстрации с красными флагами заполонили большие города, стала видна другая Россия – озлобленная на любое начальство, требующая немедленных прав и свобод любой ценой.
Стало очевидно, как мало сделано Церковью для подлинного, духовного просвещения. Слишком мало оказалось тружеников на этой ниве. Самым выдающимся священником из белого духовенства был Иоанн Кронштадтский, но даже его многолетняя работа не уберегла этот город на острове от кровавого бунта.
Этот великий пастырь из простой семьи был необычайно популярен в стране. К сожалению, в первую очередь как целитель, как благотворитель,