Луиджи Петрокки, моя старшая дочь Рената и младшая, Анджелика.
Паоло и Тонино уставились на младшую, разглядывая ее от выпуклого лба до тонких белых ног. Значит, вот она, Анджелика. Она вовсе не выглядела способной учинить какую-то пакость или что-то интересное.
– Полагаю, вам понятно, почему… Красная портьера опять отлетела в сторону.
Тучный мужчина, очень возбужденный на вид, наклонив голову, шагнул к герцогине и схватил ее за рукав:
– Вы непременно должны это видеть, Лукреция! Декорации – сплошной восторг!
Герцогиня повернулась, как, возможно, повернулась бы статуя, – всем корпусом. Брови ее поднялись выше некуда, губы сжались еще крепче.
– Милорд герцог![1] – воскликнула она леденящим тоном.
Тонино уставился на толстяка. Сейчас на нем был немного потертый зеленый бархатный кафтан с большими медными пуговицами. Все остальное полностью совпадало с огромным Мистером-Блистером, который тогда на Корсо мешал представлению Панча и Джуди. Значит, это был-таки герцог Капронский. И ледяной тон герцогини нисколько его не окоротил.
– Вы должны на это посмотреть! – заявил он в состоянии крайнего возбуждения, таща ее за рукав. Он повернулся к Монтана и Петрокки, словно ожидая, что они помогут ему с герцогиней, но тут, видимо, до него дошло, что это вовсе не придворные. – Вы кто?
– Это, – сказала герцогиня (брови ее были все еще высоко подняты, голос выражал терпение), – это Петрокки и Монтана. Они ждут ваших приказаний, милорд.
Герцог ударил себя по лбу широкой, явно влажной ладонью.
– А, будь оно неладно! Так это же наши чудодеи. Мастера заклинаний. Я как раз собирался за вами послать! Значит, вы пришли по поводу этого колдуна, что вонзил свой нож в Капрону? – обратился он к Старому Никколо.
– Милорд! – произнесла герцогиня с каменным лицом.
Но герцог уже оставил ее и, весь светясь и сияя, подлетел к семейству Петрокки. Он крепко пожал руку Гвидо и руку Ренаты. Затем, повернувшись кругом, проделал то же самое со Старым Никколо и Паоло. Паоло тайком вытер руку о штаны, едва лишь герцог отпустил ее.
– Говорят, молодежь у вас такая же умная, как старики, – восторженно трещал герцог. – Потрясающие семьи! Именно такие люди мне нужны. Для моей пьесы, для моей пантомимы. Мы ставим ее здесь на Рождество, и я включил бы в нее два-три настоящих театральных эффекта.
Герцогиня испустила глубокий вздох. Паоло взглянул на ее каменное лицо и подумал, что, должно быть, нелегко иметь дело с таким мужем, как герцог.
А герцог уже наступал на Доменико.
– Вы можете устроить полет ангелов, играющих на трубах? – с жаром спросил он.
Доменико поперхнулся, сглотнул и выдавил из себя слово «иллюзия».
– О, превосходно! – бросил герцог и повернулся к Анджелике Петрокки. – Вам понравится моя коллекция Панчей и Джуди, – сказал он. – Их у меня сотни!
– Как интересно, – надменно обронила Анджелика.
– Милорд, – сказала герцогиня, – эти добрые