гласил единодушный ответ. Он еще надеялся, что одумаются сотоварищи, помыкаются немного без его отеческого пригляду, победствуют – и его обратно призовут. Не одумались и не призвали. Злую шутку сыграла с Сильвестром его гордыня. Не хотел он себе ни чинов, ни мест, ни епархии, ни деревенек. И как вышел он из Избранной рады, так все сразу и увидели, кто он есть на самом деле – никто. Не протопопствовать же ему, право. Переждал немного, да и двинулся пешком на Белозеро, в монастырь. И никто его не провожал.
Между тем война Ливонская, как казалось, приближалась к своей развязке. Посему и собрались в этом средоточии всех дел большинство «избранников», Курбский, Данила Адашев, Курлятьев, Репнин. Даже сам Алексей Адашев, редко Москву покидавший, и то туда выехал.
Воспользовавшись полугодовой заминкой в наших действиях, встрепенулся недобитый Орден Ливонский. Вспомнила бабка как девкой была! Препоясались рыцари изнеженные мечами и даже наскакивать на войска наши начали, но были отбиты. Несчастливый на поле битвы, Магистр Ордена был не намного удачливее и в сношениях с державами европейскими, в коих искал он защиты от всевластия русского. Защитников, правда, объявилось тьма, вот только деньги и тем более ратников давали крайне неохотно, зато засыпали Москву посланиями многословными.
Первым всполошился император германский Фердинанд Габсбург, лишь недавно на престол вступивший и опыта общения с нами не имевший. Его легко урезонили, сказав, что все несчастья Ливонии проистекают из отступничества ее от католичества, и коли у него руки до еретиков не доходят, то мы по-соседски помогаем, в знак вечной дружбы, и во славу веры христианской, и прочая, и прочая, и прочая.
Вторым защитником явился король датский Фридерик. Уведомлял он царя русского, как доброго, любезного соседа, о своем восшествии на престол, изъявлял ревностное желание быть ему другом и восстановить торговлю с нами, уничтоженную смутными обстоятельствами минувших времен. За это просил Фридерик не тревожить Эстонии, якобы издревле области датской, только на время порученной Ордену Ливонскому. Не стерпело тут сердце русское, ответил Адашев именем Царя: «Да не вступается король Фридерик в Эстонию. Его земля Дания и Норвегия, а других не ведаем».
И король свейский, старый разбойник Густав Ваза, не смолчал, прислал грамотку в Москву: «Не указываю тебе, великий государь, в делах твоих, не требую ничего, но только в угодность императору Фердинанду молю тебя, как великодушного соседа, даровать мир Ливонии, из жалости к человечеству и для общей пользы христианства. Я сам не могу хвалиться искренним дружеством и честностию ливонцев – знаю их по опыту! Если хочешь, то напишу к ним, что они должны пасть к ногам твоим с раскаянием и смирением. Уймешь ли кровопролитие или нет, во всяком случае буду свято хранить заключенный между нами договор и чтить высоко твою дружбу». Ишь как урок преподанный усвоил! За смирение его и ответ был милостивым: «Если не имеешь особенного желания вступаться в дела