не боялся, а теперь боится? Молотов говорил, что тоже его давно не видел.
– Он его один раз только видел, – утверждает Каганович (Молотов говорил мне, что они несколько раз встречались. – Ф. Ч.). – А я его ни разу не видел. С тех пор прошло почти тридцать лет.
– С тех пор не видели ни разу? Странно.
– В восемьдесят седьмом году, в июне, будет тридцать лет, как нас свергли.
– Маршал Баграмян говорил, что у нашей партии есть одна особенность: она никогда не признает своих ошибок. Я думал, что вы с Маленковым и сейчас как-то связаны. Мне Молотов рассказывал: приезжал Маленков к нему на дачу, всех перецеловал и уехал. Так и не поговорили. Странно.
– А о чем Молотов больше всего с вами говорил? – спрашивает Каганович.
Трудно даже перечислить все темы. Мы говорили о революции, о Ленине, Сталине, о коллективизации, о троцкистах, левых и правых. Он много рассказывал о процессах над ними. Считал политику Сталина правильной. Были ошибки, говорил, но в основном считал, что все правильно. В отношении тех людей, в частности, которых знали лично. Говорили о начале войны. Как Шулленбурга принимал двадцать второго июня. Ходит легенда, что Сталин был растерян, мол, до третьего июля ничего не делал, настолько его шокировало немецкое нападение. Говорили об истории нашего государства, о литературе – он читал много книг, журналов, – я не успевал столько прочесть…
«Жидив нэ хватэ!»
Я рассказал Кагановичу анекдот, над которым в свое время смеялся Молотов. Нина Петровна Хрущева повезла сдавать на приемный пункт поросенка в коляске, а навстречу идет Молотов. Заглянул в коляску: это ваш внучек? Вылитый дедушка!
Лазарь Моисеевич, в свою очередь, рассказал мне один из анекдотов, сочиненных Мануильским. Лектор делает доклад о том, что революции будут вспыхивать повсеместно и коммунизм победит. В первом ряду сидит дед и время от времени говорит: ни, цёго не будэ! Лектор обратился к нему: почему? – Жидив нэ хватэ, ответил дед.
– В его понимании революцию должны делать только евреи! – раскатисто хохочет Каганович.
С моей стороны последовал анекдот о лекторе, говорившем об ускорении и перестройке, а такой же дед из первого ряда произносит время от времени одну и ту же фразу: люминий надо лить!
– Почему люминий? Какой люминий? – вопрошает лектор.
– Люминий лить, самолеты делать и улетать отсюда к чертовой матери!
Дмитрий Захарович Мануильский (1883-1959) – советский политический деятель. Академик АН УССР (12.02.1945)
– Это уже диссидентский анекдот, – делает вывод Каганович. – У Маркса современная политическая теория, – продолжает он. – Ну, конечно, приспособления много к Марксу. У Маркса есть очень мудрая мысль. В одном письме к Энгельсу он писал, когда они принимали обращение ко Второму интернационалу: можно иногда другим языком, но выражать те же мысли. Коммунистический манифест – там язык более прямой, штыковой, а обращение ко Второму интернационалу было более покладистым…
– Мне понравилось ваше выражение: человек с переднего