Ими он, кроме прочего, и занялся вплотную. И сразу же обнаружил самый настоящий политический хлев, авгиевы конюшни. Это доказывает сталинское письмо Кагановичу от 26 августа 1931 года:
«Здравствуйте, т. Каганович
Пишу о Закавказских делах. На днях побывали у меня члены Заккрайкома, секретари ЦК Грузии, некоторые работники Азербайджана (в том числе Полонский). Склока у них невероятная, и она у них, видимо, не скоро кончится…
Я их помирил кое-как, и дело пока что уладилось, но не надолго. Лгут и хитрят почти все, начиная с Картвелишвили. Не лгут Берия, Полонский, Орахелашвили. Но зато Полонский допускает ряд бестактностей, ошибок. Самое неприятное впечатление производит Мамулия (секретарь ЦК Грузии)…»,
и т. д.
Предлагая назначить на конец сентября – к его приезду – доклад в Оргбюро о положении дел и «снять ряд лиц типа Мамулия», Сталин закончил письмо словами: «Без таких мер дело в Закавказье будет гнить».
В сентябре 1931 года основное изменение в Закавказье выразилось в замене Мамулии на посту 1-го секретаря ЦК КП(б) Грузии) Лаврентием Картвелишвили, который остался пока и 1-м секретарём Заккрайкома. Но в октябре Сталин вернулся в Москву. 19 октября состоялось заседание Оргбюро с заслушиванием «кавказцев», а 31 октября Политбюро приняло ряд кадровых решений по Закавказью. Первым секретарём Закавказского крайкома ВКП(б) стал председатель Совнаркома ЗСФСР М.П. Орахелашвили, третьим секретарём – В.И. Полонский, первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. Орахелашвили стал 1-м секретарем Заккрайкома во второй раз – он уже был им в 1926-29 годах.
Вторым секретарём Заккрайкома и по совместительству первым секретарём ЦК КП(б) Грузии был назначен Председатель Закавказского ГПУ Л.П. Берия.
НЕ БУДЕМ гадать – почему Сталин, за два неполных месяца до этого не рассматривавший кандидатуру Берии в руководстве Заккрайкома даже как вариант, в октябре вдруг остановился на Берии? Да ещё и с таким резким повышением! Надо полагать, основания для такого выбора у Сталина имелись, и веские. Над ситуацией на Кавказе он раздумывал много, после отправки письма от 26 августа пробыл там ещё более месяца. То есть, время для уточнений и корректировки своего мнения у Сталина было.
Вот он и скорректировал его.
На следующий год Сталин уехал в отпуск неожиданно рано – 1 июня, и отсутствовал в Москве почти три месяца – до 27 августа 1932 года. Не исключено, что причиной раннего отъезда на юг была некая болезнь, прихватившая Сталина весной, а, возможно, имела место и попытка отравления. Так или иначе, уже в июне Сталин уехал на Кавказ, и с первого же дня «отпуска» много работал – это доказывает его почти ежедневная переписка с Москвой. Первое же письмо Кагановичу он закончил словами: «Ну, пока все. Я здоров. Привет! И. Сталин».
Прошло три недели, и 20 июня 1932 года Сталин пишет Кагановичу, Постышеву и Орджоникидзе:
«Ну, дорогие друзья, опять склока. Я говорю о Берии и Орахелашвили, прилагая при сём два письма Орахелашвили: одно на моё имя, другое на имя Орджоникидзе. Мое мнение: при всей угловатости