с койки и направился к умывальнику. Привести себя в порядок и посмотреть в зеркало. В первую очередь в зеркало…
Стянул через голову рубаху и увидел, что никаких шрамов на груди нет. А болит ведь именно в тех местах, куда ударили пули… Лицо значительно моложе, чем тогда… Неужели всё-таки сон? Или…
«Если бы я мог пройти этот путь сначала, Господи!» – сказанное во дворе иркутской тюрьмы…
Тоже бред, Колчак хоть и был верующим, но не до такой же степени. Хотя… Россия никогда и не подвергалась таким ужасным испытаниям, которые словно зазубренный гвоздь засели в его памяти. На палубу немедленно!
– Вестовой!
– Что угодно вашему высокоблагородию? – немедленно заскочил в каюту матрос.
– Что с моим мундиром?
– Не могу знать, ваше высокоблагородие. Отнесли в машинное сушить, думаю, что через полчаса будет готов и отглажен.
– Дьявольщина! – чертыхнулся каперанг. – Тогда принеси, братец, коньяку. Стакан. И лимончика. И икры. Чёрной.
– Так прощения просим, ваше высокоблагородие, – только лимон могу подать. Нет икры на борту. А через час ужин будет. Извиняйте на том! – вестовой постарался не выслушивать комментарии своей речи и поспешил смыться за дверь.
Стук в дверь.
– Войдите!
– Так что, ваше высокоблагородие, – нарисовался всё тот же фельдшер, но уже с подносом, – всё как вы приказывали: коньячок, чай, лимон. На здоровье!
– Спасибо, братец! Как тебя?
– Фельдшер Фёдор Зиновьев.
– Спасибо тебе, Фёдор. Оставь меня пока.
– Есть!
Не успело как следует прогреть пищевод и прочие внутренние органы полустаканом коньяка, как уже принесли форму. Сухую, отглаженную и даже с орденами.
Колчак немедленно скользнул ногами в брюки, натянул тужурку и вышел на палубу. Всё знакомо, всё как и было: тепло от труб, матросы, вытягивающиеся во фрунт, минные аппараты, на правой раковине эсминец с двумя белыми марками в верхней части труб – «Охотник». Тот самый «Охотник», что погиб на немецкой мине осенью семнадцатого года… Дальше идут явно «Сибирский стрелок» и «Генерал Кондратенко» – Особый полудивизион.
– Добрый день, Александр Васильевич! – поприветствовал каперанга командир эсминца, когда тот достаточно бодро поднялся на мостик – Как чувствуете себя?
– Здравствуйте! – пожал руку Руднева Колчак. – Физически вполне сносно. Но, вероятно, головой ударился прилично – некоторая амнезия присутствует. Слышал о подобном, но не представлял, что такое может произойти со мной. Где находимся? Куда следуем?
– Идём в Ревель. Только что прошли траверз Одесхольма. Скоро будем в порту.
– Как думаете, Владимир Иванович, война скоро?
– А почему война? – удивился командир эсминца. – Вроде ничего не предвещает. Да и не готовы мы пока…
– Ну, знаете… А к какой войне Россия была готовой? Кто нас спрашивать будет?
– Знаете, Александр Васильевич, я военный, а не политик, но кому сейчас нужна война? Экономика у всех серьёзных стран Европы на подъёме…
– Поживём