Народ понимался как некая следующая за кровно-родственной форма единства (НА-РОД это НАД РОДОМ), своего рода «расширенный вариант Семьи», со своей внутренней иерархией, взаимной ответственностью и распределением обязанностей. Тем более, что на этом этапе Народ в духовном плане представлял собой и единую Церковь, также являвшуюся «Большой Семьёй».
Провозглашалась «симфония» (взаимно полезный симбиоз) светской и духовной власти – Церкви и Государства – действующих сообща ради выполнения этой миссии, т.к. Народ и Церковь практически являлись одним и тем же.
Существовало своеобразное равенство всех в общем служении Богу (от царя до холопа) при единстве культуры для «высших» и «низших» сословий. Каждый при этом нёс на своём месте часть этого общего служения: царь лично отвечал перед Богом за всё творящееся в Государстве, духовенство отмаливало общие грехи, дворянин всю жизнь воевал, а крестьянин его за это кормил.
Историк В.О. Ключевский писал об этом времени: “В других странах мы знаем государственные порядки, основанные на сочетании сословных прав с сословными обязанностями или на сосредоточении прав в одних сословиях и обязанностей в других. Политический порядок в Московском государстве основан был на разверстке между всеми классами только обязанностей, не соединенных с правами. Правда, обязанности соединены были не с одинаковыми выгодами, но эти выгоды не были сословными правами, а только экономическими пособиями для несения обязанностей”.4
Следствиями этого стали относительно мягкие формы крепостной зависимости для крестьян, на начальном этапе представлявшей собою лишь некоторое ограничение прав земледельческого податного сословия, связанных с переходом на новое место.
Заметим, что в данный период в России, наряду с жёсткой централизацией верховной власти и «аристократической» составляющей в виде Боярской думы, существовали вполне эффективные собственные формы демократии. Об этом сегодня мало кто знает, но тогда, в «допетровскую» эпоху, в России уже имелись: широчайшее низовое земское самоуправление, выборность ряда гражданских должностей, включение в суд «лучших людей» – фактически в качестве присяжных, Земские соборы, созываемые для утверждения важнейших государственных решений и т.д.
Таким образом, «допетровская» эпоха российской государственности с большими или меньшими основаниями может быть названа эпохой идеологического доминирования русского консерватизма. При этом православное обоснование такого порядка вещей исходило из того, что он «богоустановлен», а значит – писаный закон всегда вторичен по отношению к закону нравственному.
Именно эти принципиальные подходы легли тогда в основу этногенеза нашего народа и нашей национальной Государственности. Именно на них формировалась веками национальная ментальность, культура, мораль, этика, осознание себя и окружающего мира. То есть, всё то, что сегодня принято называть цивилизационным или культурным кодом.
Разумеется, последующие