А кого же я тогда зацепил?!… – Быстро поднявшись, он увидел Романа, сидящего на пятой точке, и державшегося за щеку.
– Ты че?!…
– Да я…, да я…, ты звал, я и подошел, чуть оступился, ну ты мне тут и врезал. Хорошо у меня на этом плече хворост был, только чуть по щеке зацепило…
– Ну вот, брат, и похристосовался, надеюсь, всю дурь то и выбило. Я тебя Распятием приложил – всяк польза!… – И действительно, Роман сидел в полном непонимании, что тут делал, почему он весь мокрый, зачем собирал хворост, он ощущал жуткую пустоту в душе и страх, словно обнял его изнутри. Он чувствовал полную оставленность, но забыл кем, дрожь пробила его насквозь, слабость предательски, впустила трусость во главе испуга:
– Мне страшно… Почему я мокрый?!
– Как ты не обос…ся то?! Я вот, чуть в штанцы не напрудил, когда эту… твою любовь увидел, а ты с ней походу и поцеловался… Смотри, бесы нераскаявшихся любят!
– Да я после твоего этого благословления и забыл все… Почему я мокрый?
– А ты не помнишь, что ли? Вот те раз!…
– Вообще ничего…
– Да искупаться ты хотел, а тебя русалка за шиворот и на дно. Я услышал звук – так и знал, что ты. Еле успел – трижды нырял, пока нашел. Так что, слава Богу за все! А чёй-то тебя так пробило то, когда я Бога то поблагодарил, прямо с места сорвался, будто тебя горячей смолой обкатили?
– Я?!
– Ладно понял… Замерз поди?
– Да зуб на зуб не попадает… – Роман поднял, еле вставшего на ноги Смысловского, дрожавшего не то, что всем телом, но и душой и поддушком. Довел до костра, посадил спиной к пламени, и начал растаскивать горящие дрова, потом аккуратно перенес угли, выскреб немного земли на кострище, сбегал за лапником и пока ходил, земля немого под костром остудилась. На нее и расстелил большие ветки ели, сверху настелив сена, на которое и положил уже выбившегося из сил гостя, накрыв его шкурой прямо в мокрой одежде.
– Погоди не засыпай, сейчас губастого самогона вдашь, и завтра огурцом будешь… – Для начала он заставил разжевать пару зубцов чеснока, потом не глотая, заставил прополоскать рот самогоном, собрав жидкостью разжеванный чеснок по всей его полости и затем проглотить, следом ушли еще три глотка, конец которых сопроводился особо удушливой отрыжкой, но этого Роман уже не помнил, поскольку уже заснул…
СВОИ
Олегу не удалось проспать долго. Не прошло и тридцати минут, как он сквозь сон почувствовал чье-то присутствие. Нащупав под подушкой спасительное Распятие, он начал медленно поворачиваться, пытаясь воспроизводить звуки, похожие на те, что способны издавать некоторые спящие во сне. Приоткрыв один глаз, он ничего не заметил ни с одной стороны раскладушки, ни с другой. Тогда он резко поднялся и спустил ноги вместе с одетым на них спальным мешком на землю. В отсвете огня перенесенного костра положительно ничего и никого не высвечивалось, Рома тихо дрых, свернувшись в кулачек, перестав дрожать, явно согревшись.
Мужчина