здесь, в Нахаловке, это непременно должно было случиться. Один из них, с лицом, похожим на побуревший череп, без всякого «здрасьте» спросил с порога:
– Которой масти будете?
– Стучаться надо, – сказал ему Юрий, а Полина прибавила:
– И здороваться, между прочим. А насчет масти… Малость перепутали вы, граждане, масть – она бывает у лошадей, да у собак.
Эти их слова были оставлены без внимания. Другой урка, кривой на один глаз, сказал:
– Мы от Червленого. (Червленый был воровским королем Нахаловки.) Сперва думали, вы фраерской масти – так Червленый разрешил: пускай живут. А вы вон рыжье да брюлики толкаете почем зря.
– А с чесным народом не делитесь, – просипел третий, с носом, провалившимся от застарелого сифилиса. – Не дело это, Червленый так на своей земле не дозволял.
Да, это была серьезная оплошность, Юрий еще неделю назад, когда Катя продала перстенек с бриллиантами, предвидел, что добром это не кончится. Решено же было, что станут жить исключительно на зарплату, ничем не выделяясь, да уж больно хотелось Кате купить ему новый костюм ко дню рождения, а денег хватало только на еду, вот перстенек-то и торганула.
– Значит, так, – подытожил «Череп». – Половину рыжья и брюликов – Червленому, и тогда живите, чего ж.
– И за какие это за такие красивые глаза брюлики ему отдавать? – невинно спросила Поля.
Урки переглянулись.
– Б?рзая, – сказал кривой. – Язычок, что ль, малость укоротить?
– Укороти, Сявочка, укороти, – в общем даже ласково разрешил «Череп», бывший у них, видимо, за старшого.
Кривой Сява достал нож и, поигрывая им, двинулся на Полину…
Происшедшее вслед за тем он едва ли понял, так же, как и оба его сотоварища. Такого прыжка даже Васильцев, хорошо знавший, на что она способна, от нее не ожидал, а для урок она просто на миг исчезла. В действительности, легкая как перышко, она просто подпрыгнула выше Сявиной головы и сверху саданула его каблучком по темени. Тот рухнул как подкошенный, а Полина опустилось рядом с его распластавшимся на полу телом. Для двух оставшихся урок это выглядело, должно быть, так: она исчезла, потом материализовалась, а кривой Сява просто так, сам по себе шмякнулся на пол.
– Нечистая… – пробормотал безносый, пятясь назад.
«Череп» первым вышел из оторопи и с завидным проворством выхватил из кармана наган.
Тут же, однако, и уронил, взвыв. Это Викентий стремительно метнул в него столовый нож, попавший «Черепу» в запястье. Тот, подвывая, пытался его вытащить, но у него никак не получалось, нож прочно засел между косточками. Так и оставшись с ножом в запястье, он крикнул безносому:
– Мочи их, Валет! Шмаляй!
Безносый и рад бы шмалять, наган у него был наизготовку, – но в кого, в кого шмалять?! Поля и Викентий, приближаясь к нему, то и дело быстро менялись местами, так что казалось, будто это один человек то и дело раздваивается, – в какую же половинку дуло-то направлять? На Катю и Юрия, продолжавших спокойно сидеть за столом, он не обращал внимания,