от раскосинки сибирской
Не ускользает ничего.
Вот от ночного передела
На стыке смен совсем остыть
Ещё бригада не успела
И не успела сдать посты,
Как вдруг, как стайка, приумолкла.
«Директор!» Стало быть, «Атас!»
Опять всё та же комсомолка.
Что припасла на этот раз?
Что скажет – в общем-то не важно.
Как скажет! – Господи прости!
О, как осмелилась однажды
Его, директора, шерстить.
Но те колючки против шерсти
Он стал с восторгом принимать.
Как будто ласковые черти
Вдруг стали в сердце щекотать.
Зал подскочил, как от крапивы.
А эта, сущий ангел зла,
С трибуны пламенным огнивом
Небесных глаз начальство жгла.
* * *
Идёт директор по проходу
Цех вопросительно притих.
Директор сам ударил сходу б
По непонятному под дых.
Но он без срыва тыл и фланги
В кулак ударный собирал.
В рабочем табеле о рангах
Он место маршала держал.
Когда и мыслям стало тесно,
Он все приёмные пробил
И на ковре у министерства
Отмычку к банкам получил.
Так от высокого порога
Простёрлась ось координат
От технологии убогой
До гибких электронных плат;
От вагонеточной походки
До грузной поступи крепей;
От лебединых нот лебёдки
До зорь эмблемных трубачей6;
От дрёмы долгой пересменки
До эха угольных глубин;
От мозолей, что на коленке
До блеска флагманских вершин;
От экологии стерильной
Исконно русской, наконец,
До экологии двужильной
Не отоваренных сердец.
* * *
Так утверждалась ось отсчёта
С девизом: «Вывернись, но верь!»
С учётом славы и почёта,
Без компенсации потерь.
Так загорались вдруг ладони,
Так зажигались вдруг сердца
Застрельной лёгкостью трезвона,
Похмельной тяжестью конца.
Но до большого опохмела,
Где, вспыхнув, съёжится звезда,
Буквально никакого дела
Горевшим не было тогда.
Так на крутой оси почёта,
Гася предстартовую дрожь,
В те дни отсчитывали счёты
Своё хмелящее «Даёшь!»
Так с людоедством по соседству
(Мысль эта лишь теперь проста)
Мы занимались самоедством,
Занять чтоб классные места.
Чтоб дотянуть до коммунизма,
Как дотянуться до стола.
Мы жить спешили. нас по жизни
Гнала зачётная стрела.
Гнала под сдержанную ругань
И под державное «ура!»
Мы уходили в пятый угол,
А нам казалось – на-гора.
С балконных садиков Хрущёва
И с вавилоновских высот
Трибун