а в соседнем «стрелецком» дворе было ещё два Дакота – старший, который был в пару раз старше нас и все его очень уважали, и младший – его брат. У старшего Дакота рот был разрезан с двух сторон, после того как его в драке полоснули ножом. Ребята рассказывали, как однажды пили они воду у уличного автомата с газировкой, и кто-то говорит Дакоте, мол, хорош брызгаться, а он отвечает, что это из дырки в щеке льёт струя газировки, ну и смех весёлый сразу, это понятно… В общем, будучи уже лет по шестнадцать-семнадцать, мы с другом-Дакотой даже побратались, как в тех фильмах, опять порезав себе руки при этом. Но «вершиной» испытания на боль, были не порезы, а огонь. Для этого насыпалась горка серы на руку и поджигалась. Другой мой друг-индеец Вова, делал это дважды при мне. Но я сам не мог так сделать, ибо боялся отца, который драл меня вполне себе нормально, а такие шрамы скрыть было невозможно. Думаю, это могли себе позволить ребята из неполных семей, потому что над ними не было строгого надзора.
В 1979-м я уже работал на заводе и вовсю делал «индейские» ножи, благо, для этого были все условия. С рукоятками в форме орлиных голов и так далее. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я решил побрататься с Матерью-Землёй и сделал на предплечье, выйдя на природу, два разреза, полив землю кровью. Два – потому что это ровно вдвое круче, чем один. Я собирался уезжать из дома, и понимал, что уже не вернусь. Те два шрама оказались очень глубокими и никак не заживали, так как я работал всё время. Дошло до больницы и до милиции, однако я выкрутился. Эти метки остались на всю жизнь, но я не сильно жалею, что смог пройти через это. Не Танец Солнца, конечно, но… тем не менее.
Бывая в лесах, в походах, мы старались не портить природу, а костёр всегда был в ямке, которую потом закапывали. На каждом из наших мест имелся тайник с консервами и прочими вещами, так что, в другой раз выходили в поход просто налегке, часто бегом, взяв с собой только луки и стрелы. Луки наши были стальными, а делали мы их из дуг, которые таскали с завода. Ручки на луках были деревянными. Тетиву каждый ставил по своему усмотрению. Лично я покупал крепкий кручёный шнур, такой, чтобы вошёл в него хвостовик стрелы, потом его вымачивал и подвешивал с грузом, чтобы полностью его вытянуть. Стрелы делались из алюминиевых трубок, к которым сложно было приделать оперение, но зато наконечником был простой гвоздь, который просто вбивался в трубку, а затем обтачивался на точиле. Луки эти были очень мощными, к тому же – совершенно «неубиваемыми», а стрелы – вполне боевыми. Делали мишени, ставили их на поле и начинали метания и стрельбы. Стрелы, также, запускались и вверх, с таким расчётом, чтобы, падая, поражали мишень внизу. Это было опасно, так как луки били с такой силой, что уходящую в небеса стрелу просто не было видно, а там её запросто могло подвинуть в сторону ветром… Ну да, однажды и подвинуло, да так, что чуть мне по голове не задвинуло. Тренировались мы тогда в городской