четвёртый год двадцать первого века… Притворюсь продвинутой эмансипе! Вот только как той эмансипе начать разговор или сообщение??? Надо же придумать повод… Весь этот рой вопросов уже битый час терзал мою недоспавшую голову. Я мечтала, чтобы профессор поскорее уже возник на пороге, а там уж будь, что будет! Увы, профессор запаздывал, что, надо отметить, ему обычно не свойственно. На часах была половина седьмого, хотя уговаривались мы на шесть. От нечего делать я уставилась в окно, будто бы бдительная слежка за въездом во двор могла ускорить профессорские темпы. Однако, нетерпеливый взгляд и мысленные мольбы не Шиманского вызвали, а громадную свинцовую тучу. Она выползла из-за крыши соседнего дома, зацепилась набрякшим пузом за какую-то антенну, распоролась и рухнула на город миллиардами белых хлопьев. Снегопады в конце марта по меньшей мере раздражают… Наблюдая из окна, небо казалось непроглядно серым, вязким, но стоило высунуться наружу и задрать голову ― происходило чудо ― обыкновенная туча вдруг становилась волшебной бесконечностью, из глубин которой живым фонтаном били снежные искры.
– С ума сошла?! ― окликнул возмущённый мамин голос. ― Сейчас же закрой окно! Холод собачий!
– И вовсе не холодно! ― буркнула я, хлопая рамой. ― Весна на дворе!
Мама вдохнула поглубже, готовая читать мне нотацию, но её перебил звонок в дверь.
– О! ― воскликнула она. ― Вот и Петя!
Мама помчалась отпирать, а я высунулась во вновь открытое окно, пытаясь высмотреть Мерседес. По видимому, профессор шёл пешком. И очень быстро шёл, надо заметить, раз успел проскочить, пока я снегом любовалась. Бежал, что ли? Возможно, мне померещилось, но в стекле соседского автомобиля, припаркованного на углу дома, отразился тёмный контур иномарки Влада. Желая разглядеть его получше, я подалась вперёд слишком резко и чуть не вывалилась на улицу. Ловя равновесие, пришлось перевести взгляд на подоконник, и, естественно, когда я вновь посмотрела на соседскую машину ― никаких подозрительных отражений в её стёклах уже не наблюдалось. От предположения, пускай ничем и не подтверждённого, что крёстного к нашему дому подвозил Влад, моя голова принялась не в шутку кружиться.
– Привет! ― раздалось вслед за дверным скрипом. ― Простите за опоздание!
Обычная картина: профессор в аккуратной, под цвет пальто ― тёмно-серой шляпе, с букетом роз в одной руке, и с кондитерской картонкой ― в другой.
– Ничего страшного! ― просияла мама, принимая цветы. ― Главное, что ты всё-таки пришёл! Закрой окно! ― последнее уже адресовано мне.
– Как экзамен, студент? ― подмигнул профессор.
– Десятка, ― ответила я без энтузиазма.
– Молодец! Хвалю!
С этими словами Шиманский снял шляпу, пригладил редкие волосы и принялся расстёгивать пальто. Я, подобно мелкому воришке, впилась взглядом в его карманы. Вроде бы, в правом что-то блеснуло… Телефон?! Да, конечно, иначе и быть не может, ведь у пуловера,