супружеской пары, стоявшая в рамке на тумбочке, подтвердила ее предположение о том, что Гейл Йигер была блондинкой. И весьма миловидной, с голубыми глазами и веснушками на загорелом лице. Доктор Йигер обнимал ее за плечи и излучал уверенность мужчины, сознающего свою физическую привлекательность. Глядя на него, никак нельзя было предположить, что он встретит свою смерть в исподнем, со связанными конечностями.
– Это на стуле, – произнес Корсак.
– Что?
– Посмотрите сами.
Риццоли посмотрела в угол комнаты, где стоял антикварный стул с высокой спинкой. На сиденье была аккуратно сложена ночная сорочка. Подойдя ближе, она увидела ярко-красные брызги на кремовом шелке.
Холодок пробежал у нее по коже, и на мгновение перехватило дыхание.
Она приподняла уголок сорочки. Внутри тоже оказались пятна крови.
– Мы не знаем, чья это кровь, – сказал Корсак. – Может быть, самого доктора Йигера, а может, и его жены.
– Сорочка уже была в крови, когда он ее складывал.
– Но здесь, в спальне, никаких пятен не обнаружено. Значит, она была испачкана в другой комнате. А потом он принес ее сюда, аккуратно сложил на стуле словно, подарок. – Корсак выдержал паузу. – Вам это что-нибудь напоминает?
Риццоли с трудом проглотила слюну.
– Вы сами знаете ответ.
– Этот убийца копирует почерк вашего старого знакомого.
– Нет, здесь все по-другому. Хирург никогда не нападал на пары.
– Аккуратно сложенная пижама. Скотч. Нападение во сне.
– Уоррен Хойт выбирал одиноких женщин, жертв, с которыми можно было легко справиться.
– Но посмотрите, как много совпадений! Я вам говорю, это скопированное убийство. Какой-то псих начитался про Хирурга.
Риццоли все смотрела на ночную сорочку, и в памяти всплывали другие спальни, другие сцены убийств. Стояло такое же невыносимо жаркое лето, женщины спали с открытыми окнами, и человек по имени Уоррен Хойт пробирался в их дома. Он приносил с собой свои мрачные фантазии и с помощью скальпеля исполнял кровавые ритуалы, при этом полусонные жертвы видели и чувствовали каждое движение зловещего лезвия. Она смотрела на сорочку, а перед глазами вставало ничем не примечательное лицо Хойта – лицо, которое до сих пор являлось ей в ночных кошмарах.
«Но это не его работа. Уоррен Хойт надежно заперт, оттуда не сбежать. Я это знаю, потому что сама упекла его за решетку».
– «Бостон глоуб» прямо-таки в красках расписал все его подвиги, – сказал Корсак. – Вашему герою удалось даже в «Нью-Йорк таймс» засветиться. И вот теперь у него появился двойник.
– Нет, ваш киллер делает то, чего никогда не делал Хойт. Он тащит супругов из спальни в другую комнату, усаживает мужчину у стены, а потом перерезает ему горло. Это больше похоже на некий ритуал. И еще ведь остается женщина. Он убивает мужа, но что он делает с женой?
Риццоли запнулась, вспомнив вдруг про осколок фарфора. Разбитая чашка. Тайный смысл, открывшийся ей, пронзил ледяным холодом.
Не говоря