Черт!..
Кое-как развернувшись, Бетти села на пол и прислонилась к стене, чувствуя, как от стыда пылают щеки и уши.
– О господи!.. – пробормотала она и вздохнула.
Но какое-то время спустя, – впервые с тех пор, как она позвонила в звонок у входной двери и поняла, что никто не собирается ее впускать, – Бетти почувствовала, как в груди у нее проснулось и стало нарастать радостное волнение. И пусть квартира оказалась совсем не такой, какой она ее представляла (как правило, воображение Бетти рисовало длинную анфиладу полутемных, обставленных антикварной мебелью комнат с высокими потолками, по которым хорошо прохаживаться с интересным и немного мрачным лицом и курить через мундштук «Голуаз»), зато она была чистой и теплой, а главное – она находилась в Сохо. В самом центре Сохо, если точнее. Одно это стоило того, чтобы поступиться кое-какими необязательными, созданными воображением деталями, – ведь ее мечта все-таки сбылась.
Она была в Сохо!
Больше не таясь, Бетти выпрямилась во весь рост и снова повернулась к окну. Глядя на ставшее совсем черным небо, на котором не видно было ни одной звезды, она вдруг прямо и недвусмысленно ощутила, как со всех сторон обступает ее новая реальность.
Да, она была в Сохо, как давно хотела.
И это было самое лучшее место, чтобы начать новую жизнь.
8
Арлетта поправила шляпку – модный «колокол» из серого твида, привезенный на заказ из Парижа специально для этой поездки, – и, убедившись, что он сидит чуточку набекрень, как требовала современная мода, нажала пальцем в перчатке фарфоровую кнопку звонка. Мгновение спустя высокая красная дверь отворилась, и на пороге появилась нервная и худая горничная в кружевной наколке.
– Добрый вечер, мисс. Что вам угодно?
– Мне нужна миссис Миллер. Мое имя Арлетта де ла Мер.
– Ах да, разумеется. Проходите. Хозяева вас ждут.
Она открыла дверь пошире и провела Арлетту в просторный вестибюль, из которого вели наверх две резные лестницы из красного дерева. Центр вестибюля занимала широкая приземистая жардиньерка с мраморной столешницей, на которой стояла ваза с неправдоподобно большими белыми лилиями. Следом за горничной Арлетта прошла в небольшую комнату в глубине дома, освещенную торшером на резной деревянной ножке, покрытой черным лаком. Кроме торшера, в комнате стояли два мягких стула с подлокотниками и высокими спинками, обитые бледно-зеленым бархатом с рисунком в виде листьев шалфея. Единственное окно выходило на длинную лужайку, ограниченную с одной стороны небольшой рощей, а с другой – высокой каменной стеной, заплетенной кроваво-красным девичьим виноградом.
Горничная подала Арлетте чай с ликером и ушла.
Усевшись в кресло, Арлетта с наслаждением вытянула усталые ноги. Пальцы на ногах, стиснутые слишком узкими туфлями, болели, и она подумала, что ей не следовало надевать в дорогу обувь на каблуке, пусть и на небольшом. Мать ей так и сказала, когда