мире!
[Христианство – это] наивный придаток к буддийскому движению за мир, возникший прямо из горнила вражды… но перетолкованный Павлом в языческое учение о мистерии, которое в итоге научается ладить со всей государственной организацией… и ведёт войны, приговаривает, пытает, клянётся, ненавидит.
Павел исходит из потребности несметной, религиозно- возбуждённой массы в мистерии, он ищет жертву, кровавую фантасмагорию, которая могла бы выдержать конкуренцию с картинами местного тайного культа: бог на кресте, испитие крови, unio mystica[78] с «жертвой».
Он пытается привести продолжение существования (блаженное, безгреховное дальнейшее существование отдельной души как её воскрешение из мёртвых) в каузальную связь с жертвой (по образцу Диониса, Митры, Осириса).
Ему необходимо выдвинуть на первый план понятия вины и кары, т. е. не новую жизненную практику (как являл и проповедывал её сам Иисус), но новый культ, новую веру в превращение, равносильное чуду (в «спасение» через веру).
Он распознал великую потребность языческого мира и, дав совершенно произвольную подборку фактов жизни и смерти Христа, переставив акценты, повсюду сместив центр тяжести… он исконное христианство по сути аннулировал…
В итоге покушение на священников и теологов вылилось благодаря Павлу в новое священничество и в новую теологию – в господствующее сословие, а также и в церковь.
Покушение на непомерное зазнайство «личности» обернулось в итоге верой в «вечную личность» (заботой о «вечном спасении»…), парадоксальнейшим перегибом личностного эгоизма.
В том-то и юмор всего этого дела, трагический юмор: Павел с неимоверным размахом снова нагромоздил то, что Христос своей жизнью аннулировал. И наконец, когда церковь готова, она берёт под своё покровительство даже существование государства…
Церковь являет собой именно то, против чего проповедовал Иисус – и против чего он наставлял бороться своих учеников.
Никакой бог не умер за наши грехи; никакого спасения в вере; никакого воскрешения после смерти – это всё подлоги и фальсификации того «истинного» христианства, ответственность за которые следует возложить на неисправимого упрямца [Павла].
Образцовая жизнь заключается в любви и смирении; в полноте сердца, которая не отталкивает и самого последнего человека; в безусловном и полном отказе от желания настоять на своей правоте, от защиты, от победы в смысле личного триумфа; в вере в блаженство здесь, на земле, вопреки беде, сопротивлению и смерти; в примирительности, в отсутствии гнева, презрения; в неискательстве награды; в несвязывании никого признательностью; изощрённейшее духовно-умственное бессеребренничество; очень гордая жизнь, подчинённая воле к жизни бедной, жизни-служению.
После того как церковь отреклась от всей христианской практики и совершенно недвусмысленно санкционировала жизнь в государстве, т. е. именно тот образ жизни, против которого Иисус боролся, который