Лара, – парад мы сейчас устроим. Пересядь-ка в кресло, ненаглядный мой.
Леон недовольно сверкнул серыми очами, в которых сейчас не наблюдалось ни одного проблеска голубого цвета, но перечить сходу не стал.
Наблюдая за тем, как принцесса сноровисто перестилает постель, взбивая подушки и встряхивая покрывала, Леон язвительно осведомился:
– Из-за ваших интриг даже слуги из дворца сбежали?
– Нет, они сбежали из-за твоего скверного нрава, ненаглядный мой. Постель в порядке, можешь снова засесть на ней, как медведь в берлоге.
Леон еще раз сверкнул глазами и демонстративно вернулся на постель, откинувшись на подушки. Во входную дверь робко поскреблись, Лара вышла в гостиную и забрала у служанок тяжелые подносы: сперва с едой, потом с чаем. Подносы она составила на столе в гостиной, взяв лишь суп и ложку.
– Поздний завтрак, – объявила она, появляясь на пороге спальни.
– Не голоден, – буркнул Леон и отвернулся.
Лара проигнорировала его дурное настроение, подошла вплотную к его напряженной спине и удивленно спросила:
– Почему твои солдаты у дверей в платьях стоят?
– Что?! – Леон развернулся, раскрыв в ошеломлении рот, и в этот приоткрытый рот моментально влетела большая ложка с густым супом. – Бу-бу-бу!!! – злобно высказался генерал с набитым ртом. – Вы оставите меня в покое, наконец?! Есть ли у меня хоть малейшая надежда?!
– Это зависит от того, на что ты надеешься, – невозмутимо просветила его Лара, – как докормлю тебя, так оставлю в покое – мне еще с лекарем и братом пообщаться надо, но если ты надеешься, что я оставлю тебя в покое навсегда – то не надейся.
При попытке Леона что-то еще возмущенно вякнуть, она продолжила кормить его супом. Как шутил знакомый врач из военного госпиталя (а в любой шутке, как известно, есть доля истины): «Хорошо связанному больному анестезия не требуется. И аппетит тоже: принудительно накормим».
Опустошив тарелку супа, Лара полюбовалась на насупленного Леона и подумала: «Золотые слова: стерпится – слюбится. Не знаю, как насчет второго, но терпеть Леон уже приучается».
– Еще одну ложечку, ненаглядный мой, – проворковала Лара, и Леон уже беспрекословно открыл рот, хоть и смотрел настойчиво в сторону, отворотив свой взор от невесты.
Хлебнув из последней ложки, Леон вытаращил глаза и закашлялся:
– Что это было?!
– Совсем невкусно? – обеспокоилась Лара и налила себе из глиняной бутыли: – Ой! Правда – гадость! Но полезная, это Нарас передал. Как ты себя чувствуешь? Что тебя беспокоит?
– Общество невесты навязанной беспокоит!
Лара терпеливо вздохнула: ну чисто дите малое, а не генерал! Давно замечала, что болезнь любого мужика в капризного ребенка превращает, но меру-то надо знать!
– Хорошо, перефразирую вопрос: болит что?
– Ничего!
Лара напомнила себе, что у Леона есть серьезные причины не любить ее и обижаться, и что терпение – главная из женских добродетелей.
– Нараса