шажков, словно разминаясь перед танцем, потом бухнулся на колени, слепо посмотрел на Наташу и упал лицом вниз, нисколько не заботясь о том, что может расквасить нос или повредить губы.
Все это время Андрей продолжал снимать, стоя у дальнего конца дивана. Он был настолько поглощен происходящим на экране мобильника, что никак не увязывал это с действительностью. Наташа направила дуло на него и стала давить на спусковой крючок, зачем-то отсчитывая выстрелы:
– Раз… два… три… четыре…
Поначалу ей казалось, что Андрей заговоренный, и пули волшебным образом обходят его, попадая куда угодно, только не в цель. Но вдруг его глаз взорвался, а сам он повалился на ковер, как подрубленное дерево. От удара тела об пол на столе звякнули бокалы. Этот слабый звук вывел из ступора Сашу. Все это время он сидел неподвижно, словно восковая фигура, но сразу после падения Эндрю вскочил с дивана, одним прыжком перемахнул стол и выбежал из комнаты.
Немного замешкавшись, Наташа бросилась в погоню. Она не знала, зачем ей убивать Сашу. Она вообще ничего не знала, ни о чем не думала и ни о чем себя не спрашивала. Ее собирались унизить, растоптать, смешать с грязью. Она сумела постоять за себя. Все происходило спонтанно, без размышлений и колебаний.
Бах! Бах! Бах!
Как будто кто-то ломом колотил по железу. Саша задергался и провалился в дверной проем. Ноги в кроссовках остались внутри, верхняя часть туловища и голова оказались снаружи.
– Вот так, – сказала Наташа. – Проветрись.
Она уже собиралась переступить через мертвого Сашу и уйти, когда опомнилась и вернулась обратно. Никто не двигался, ничто не шевелилось. Наташа подняла Димин мобильник, отыскала там паскудное видео и, не просматривая до конца, удалила. Вытерла корпус рукавом кофты, вернула на место и пошла одеваться.
Все время, пока она шла через лужайку к калитке, ей мерещилось, что за ней следят, так что приходилось успокаивать себя и сдерживаться, чтобы не побежать. Кроме того Наташе не давала покоя мысль о том, что она чего-то не доделала, что-то забыла. Ее тянуло вернуться и проверить, однако ноги ее не послушались. Эти ноги, спотыкаясь и оскальзываясь в грязном месиве, уносили обладательницу все дальше.
– Пистолет я выбросила где-то неподалеку, – закончила рассказ Наташа. – По пути меня никто не видел, в автобусе, куда я села, было темно. Сначала я доехала до Марьяновки, а потом пересела в другой автобус и вернулась в город. Сапоги, как сумела, оттерла лежалым снегом. Ни с кем в дороге не разговаривала, ни на кого не смотрела. А дома… Ну, что было дома, ты сам знаешь, папа.
– Это все? – спросил Пампурин устало.
– Это все, – подтвердила Наташа. – Думаю, меня не найдут. Вот только я не знаю, как жить с этим.
– Ты заблуждаешься, дочка. Жить с этим можно. Но тебя не просто найдут, а уже нашли. Пока это я. А завтра?
– Не знаю, папа. Когда я задумываюсь, голова у меня начинает болеть так сильно, что все мысли выветриваются. Я не могу думать. Я вообще ничего не могу.
– И