монолит без всякой талии и прочих изгибов. В ушах сияли серьги – большие, сложной работы. Даже платье на ней оказалось не просто темно-зеленое, в змеиных разводах, но и состояло из чешуек – иначе почему оно так поблескивало? А еще ее высокие каблуки были сплошь осыпаны самоцветами. При случае такая вполне может превратиться в ящера!
Прогоняя наваждение, Рюхин тряхнул головой. Галина Павловна снова воспользовалась паузой.
– Зина, принеси телефон! – потребовала она.
– Вы, конечно, вправе сделать звонок адвокату… – снова начал Рюхин.
– Алло, Виталий Митрофанович? – уже говорила вдова в трубку, не сводя со следователя глаз и мерцая чешуями. – Да, это Еськова. У нас беда. Вы уже в курсе? Да, с Александром Григорьевичем. Спасибо. Да, я креплюсь. Но тут случилась возмутительная вещь: прислали опергруппу, и главный в ней какой-то мальчишка. Что он соображает? Я требую… Как ваша фамилия, молодой человек? Рюхин? Виталий Митрофанович, это некто Рюхин. Он на хорошем счету? Толковый? Но у него такое глупое лицо! Я прошу, я вас умоляю, я требую… Учитывая особую общественную значимость… Да, я понимаю… Спасибо!
Галина Павловна отложила трубку и добила Рюхина взглядом с прищуром. Следователь, конечно, знал, что Виталием Митрофановичем зовут главу областного УВД.
– Сейчас сюда прибудет самый лучший специалист, – объявила Хозяйка Медной горы. – Вы, молодой человек, можете пока угомониться и не мучить мою семью дурацкими вопросами.
Она зорко оглядела холл и отдала распоряжение сыну:
– Саша, мальчик, иди к себе, приляг! Постарайся заснуть. Я приму элениум, а Зине надо дать валидолу. То, что тут происходит, возмутительно!
– Закон для всех закон, – напомнил Рюхин.
– Без адвоката ни я, ни члены нашей семьи, ни наши друзья не скажут больше ни слова. Особенно вам! – отрезала Галина Павловна. – Можете побеседовать пока с друзьями Арика – не похоже, что они с телевидения. Я никогда раньше этих типов не видела, и доверия они мне не внушают. Например, в дырку в гитаре вполне можно спрятать пистолет.
Бард Стрекавин обиженно заерзал в своем углу.
Рюхин фыркнул:
– Чушь! А как же струны? Пистолет туда не влезет.
– Ну и что! У гитары можно заднюю стенку отодрать, – не сдавалась Галина Павловна, – а уж туда что угодно можно запихнуть.
– Я не вандал! – вскрикнул бард. – Мне моя гитара дороже всех ваших пистолетов.
Вдова Еськова презрительно усмехнулась:
– Вот сейчас приедет лучший специалист и разберется, кто тут вандал.
Спорить было бесполезно. Рюхин велел никому не покидать помещения. Чтоб охладить досаду, он вместе опером с Ляминым, охранником Еськовых Серегой и участковым отправился во двор.
Снег по-прежнему валил с небес. Он темным роем крутился вокруг фонаря, кротко таял на разгоряченных щеках следователя. Воздух пах настоящей хорошей зимой – свежо и нежно. Белели в потемках сугробы. Виллы поселка Суржево, рассыпанные по горе, светились редкими