санаторий, эти страдания были смешны до колик. Какая любовь может случиться у человека, с перманентом, рубиновыми перстнями на трёх пальцах и отметкой в паспорте – сорок лет?! Постыдились бы. Но молчала она, понятное дело. А вот верные подруги не молчали. Утешали, строили планы захвата какого-нибудь зазевавшегося вдовца и разведенца. Ведь стоял на дворе период развитого социализма, а тут баба не замужем. Косяк…
Я только смеюсь над уточнениями Иваныча. А между тем Чапай продолжал свой рассказ.
– А он, этот «прынц» всё никак не находился. А если и находился, то не подходил по параметрам: то выяснится, что будущий счастливый жених тихий алкаш, то ходок, то статью не вышел. Кадровик (а звали её… ну, пускай Марией) была женщиной монументальной и терпеть рядом с собой какой-то там «поросячий отсосок» (цитата) не собиралась. А вот в кошельки претендентов дамы не заглядывали – не считали нужным, все же у них было, ну ты понял. Пока шли трудные поиски, навстречу своему счастью из северной деревушки выехал мужчина в самом расцвете лет по фамилии Мюллер и пришёл устраиваться на работу в ДСК. Монтажником. Рука судьбы уже крепко держала за холку счастливца, шансов увернуться не было никаких. И попадает он на собеседование не к рядовому кадровику, а к нашей рубиново-перманентной Марии. А чтоб вы все до конца понимали, фамилия Марии была не менее героической, оцени: Борман. Вечером был созван весь генштаб и адъютанты в лице моей будущей крёстной. На кухонном столе лежали карты боевых действий. А если быть точной – от руки написанная биография и фото соискателя на позицию монтажник-высотник. С паспортного черно-белого фото на них смотрел мужик с тяжёлым взглядом и усами, которых хватило бы на пять составов «Сябров» и «Песняров». Мария рыдала. От любви, конечно же. Это была страсть с первого взгляда. Сокрушительная.
Я же не отрываю взгляда от пышных усов Василия Ивановича. Понятно… в кого пошёл мой куратор.
– Бабы с пристрастием разглядывали «Усы» и осторожно делились впечатлениями: – Ну, ничего так мужикашка: чернявенький, усявенький. (Комментарий зав.столовой.) – Наташа, да ты посмотри на его нос! Гоголь от зависти умер бы, Сирано де Бержерак глаз, при таком носе, не поднял бы из уважения к пропорциям. (Это уже тётя выдаёт.) На крёстную жёстко посмотрели. Терпеливо вздохнули и в три голоса объяснили, что большой нос для мужчины, как раз является подтверждением его… гм… несокрушимой мужественности (жизнь, конечно, потом внесла в эти знания свои коррективы, да не об этом сейчас разговор). Но тогда, как говорила тётя, она поверила подружайкам на слово. Задавили опытом. Соборно решили, что такие усы не имеют права бесхозно болтаться по городу и что «надо брать». Но как? Как подкатить к простому работяге, если ты вся в хрусталях и песцовой шапке, а он в общаге на панцирной сетке?
М-да… мезальянс получается, неравный брак, хмыкнул я про себя, но во времена союза на это как-то не сильно обращали внимания…
А Чапай разошёлся, как по писанному шпарит в лицах повествование ведёт…