на месте.
А Клэй с улыбкой, презрительно:
– Нет, Генри, спасибо.
– Ну ладно, тогда все до цента потрать на хренов мост.
Хитрейшая из мальчишечьих ухмылок.
– Только сдачу верни, как построишь.
В Бернборо-парке он пробежал несколько кругов, а обогнув останки метательного сектора, наткнулся на милый сюрприз – там, на отметке триста метров, зависал Рори.
Клэй застыл, схватив себя над коленями.
Рори глядел, глаза как свалка металлолома.
Клэй не поднимал глаз, но улыбался.
Ничуть не злой и не обиженный Рори был что-то между предвкушением грядущего избиения и полным пониманием. Он заметил:
– Надо признать, ты молоток, малыш, – не зассал.
Клэй выпрямился и, пока Рори приближался к нему, молчал.
– Уедешь ты на три года или на три дня… Ты же знаешь, что Мэтью тебя убьет, так? Когда вернешься.
Кивок.
– И будешь готов?
– Нет.
– А хочешь подготовиться?
Он немного подумал.
– А то, может, ты и вообще не вернешься.
Клэй внутренне ощетинился.
– Вернусь. А то мне будет не хватать наших с тобой танцулек.
Рори осклабился.
– Ага, умница. Слушай…
Он уже потирал ладони.
– Может, потренируешься? По-твоему, я здесь тебя ломал? Но с Мэтью это ни в какое сравнение…
– Это ничего.
– Ты не простоишь и пятнадцати секунд.
– Я умею держаться.
Рори, еще на шаг ближе.
– Это я знаю, но я тебя могу научить хотя бы, как продержаться подольше.
Клэй уперся взглядом прямо ему в кадык.
– Не трудись, уже поздно. – И Рори лучше, чем кто-либо, понимал, что Клэй уже готов: для этого он уже не один год тренировался, и я мог убивать его любыми способами.
Клэй нипочем не умрет.
Вернувшись домой с пачкой денег в руке, он застал меня за просмотром кино, первого «Безумного Макса», – вполне уместный мрачняк. Сначала со мной сидел Томми и упрашивал включить что-нибудь другое.
– Можно хоть раз посмотреть кино, снятое не в восьмидесятых?
– Мы и смотрим. Это семьдесят девятый.
– Вот и я про то же! Восьмидесятые или еще древнее. Никто из нас еще не родился. Даже не близко! Ну почему нельзя…
– Ты знаешь почему, – оборвал его я.
Но тут я заметил, что у него такой вид, будто он может разреветься.
– …черт, Томми, я не хотел.
– Хотел.
И он был прав: я хотел. Это тоже значит быть Данбаром.
Томми ушел прочь, а Клэй вошел; деньги уже убраны в деревянный ларец. Подошел к дивану, сел.
– Как оно? – сказал он, глядя на меня, но я не оторвал глаз от экрана.
– Адрес не потерял?
Он кивнул, и мы продолжили смотреть «Безумного Макса».
– Опять восьмидесятые?
– Не начинай.
Мы молча смотрели до момента, когда страшный главарь бандитов говорит: «Кундалини хочет вернуть свою руку!», и тут я посмотрел на брата, сидевшего рядом.
– Чувак не шутит, – заметил я. – Правда?
Клэй