сестра». Вот они, остальные, и прозвали меня «мэдсестра». А оттуда на волю как-то передалось. Теперь уже все: «медсестра» да «медсестра». Так и пошло. Я привыкла.
– А спидович где приобрела? – поинтересовался второй, помельче и прыщавый, но тоже бритоголовый.
– Да уж не за партой, понятно, – ответила красотка, отойдя, наконец, от зеркала. И ведь никогда же не шла с азиатами, только с фирмой, а тут купилась. Красавчик, весь в золоте, одна булавка с брюликом чего стоит, да и подруги с опытом говорили: не пренебрегай арабами, у них миллионеров – каждый второй. По нефти. Вот и приобрела – на весь миллион.
– Кончили разговоры. К делу, – появившийся без стука молодой человек с дипломатом внимательно посмотрел на девушку. – Лариса, готова? Пошли, – уже вдвоём, без охраны, они подошли к маленькому смотровому окну, через которое был отлично виден отдельный кабинет ресторана ***. – Вот этот, в сером пиджаке и в очках. Посмотри хорошенько, не перепутай. А перепутаешь – поправим, – он хищно усмехнулся. – Считай, что тебе повезло: парень красивый, да и в постели, говорят, гигант – бабы от него без ума. Так что работа у тебя будет приятная. Вот ключ от номера на втором этаже – там всё: прикид, драгоценности, сумочка, туфли, всё, что надо, в лучшем качестве, без подделки. В сумочке штука баксов – твоя. Еще колечко с бриллиантиком. Значит так: твоя работа – две ночи. Это, чтобы с гарантией. И гуляй. Но две ночи надо работать хорошо. Через час жду тебя здесь. Знакомство и прочее – дело наше. Всё.
Утром следующего дня Лариса лежала на шикарной, громадной, как лётное поле, кровати, отдыхая от только что отбушевавшей любви, и удовлетворенно мурлыкала под восхищенным взглядом любовника.
– И откуда ты такая взялась? – в который раз говорил он. – Где я только ни был, чего только ни видал – и Бразилию, и Таиланд, в швейцарской Давосе был на симпозиуме, там элита со всего мира, а самое прекрасное, – его руки опять потянулись к её груди, – оказалось здесь, в своём городе. Под боком.
– Лара! – продолжил он, оторвавшись от ее губ. – У меня сейчас дел буквально на два-три дня. Потом – поедем… куда ты захочешь: Канары, Багамы, Амазонка, Ниагара – на неделю, вдвоём, Лариса, а?
– Ми-и-лый, милый мой, – говорила, она, перебирая пальцами его волосы, – какая неделя? – ты же знаешь, я замужем, через два дня муж приезжает, всё, что я могу – это остаться с тобой – боже, как я этого хочу – ещё на одну ночь. Еще на одну неземную, волшебную ночь. Поэтому распорядись сделать нам кофе, пей, одевайся – и поскорее возвращайся. Я буду тебя ждать здесь. Слышишь: я бу-ду тебя жда-а-ать.
– Жалко? – спросила себя Лариса, когда дверь спальни закрылась за мужчиной. – Жалко, жалко, жалко, да нет, не жалко. Все они дерьмо, и этот такой же – ласковый.
Она стояла у большого, «венецианского» окна, украшавшего шикарный трёхэтажный особняк, расположенный посреди огромного, обнесённого сплошной оградой, участка. Выйдя из дверей, Марат Дмитриевич Панов – так со временем будет высечено на могильной плите – подошёл к своему,