хотя и пыталась убедить Бибикова делать это как можно реже [24].
Тридцатого мая Потёмкин был повышен до генерал-аншефа и вице-президента Военной коллегии. Легко забыть, что пока шла сложная битва фракций при дворе императрицы, Потёмкин и Екатерина продолжали наслаждаться первыми прекрасными месяцами своей любви. Возможно, в тот же день, когда было объявлено о повышении, императрица отправила Потёмкину записку, написанную в ребячливом и любвеобильном тоне: «Генерал, любите ли Вы меня? Я очень любить Генерала» [25]. Ганнинг пишет, что военный министр Чернышев был уязвлен настолько, что не захотел оставаться дальше на своей должности [26]. Он ушел со своего поста и стал губернатором белорусских провинций, полученных по время первого раздела Польши. Так закончился фракционный кризис, начавшийся за два года до падения князя Орлова.
Почести, новые задачи, новые крепостные, новые поместья и богатства текли к Потёмкину рекой. Тридцать первого марта он был назначен генералом-губернатором Новороссии, обширной южной провинции, граничившей с Крымским ханством и Османской империей, а двадцать первого июня сделался главнокомандующим иррегулярных войск, в частности, своих обожаемых казаков. Сложно представить, насколько богатым сделался Потёмкин.
У него было намного больше денег, чем у родителей в его детстве, проведенном в Чижове, и даже больше, чем у дяди в Москве. В то время пехотинец из крестьян получал около семи рублей в год, офицер – около трехсот. Потёмкин регулярно получал на свои именины, по праздникам и за помощь с каким-либо проектом в подарок по сто тысяч рублей. Он получал по триста рублей в месяц на карманные расходы. Во всех дворцах он жил бесплатно, и за то, что его обслуживали люди императрицы, он тоже не платил. Говорят, что первого числа каждого месяца на своем туалетном столике он находил по 12 000 рублей, но, скорее всего, как свидетельствовал Васильчиков, Екатерина просто давала ему огромные суммы денег тогда, когда ей хотелось. Потёмкин тратил деньги так же легко, как получал их. С одной стороны, его это смущало, с другой – он постоянно требовал больше. Но при этом ни его доход, ни его экстравагантность пока не достигли предела. Дело еще до этого не дошло. Очень скоро, впрочем, окажется, что он не знает предела ни в чем [27].
Екатерина позаботилась, чтобы Потёмкин получил столько российских наград, сколько было возможно – повышая таким образом его статус до собственного. Монархи любили получать иностранные медали для своих фаворитов. Иностранные государи не стремились раздавать награды кому попало – особенно любовникам цареубийц, захвативших трон. Но несмотря на это, если весомых причин для отказа не было, они все же уступали. Переписка между монархами и российскими послами относительно вручения орденов – увлекательнейшее чтение, содержащее невероятно вежливые, практически зашифрованные эвфемизмы, бывшие языком придворной дипломатии. «Миленький, здравствуй… – приветствовала Екатерина Потёмкина. – Что встала, то