вперед свою ладонь. – Спокойно. Мой папа говорит в таких случаях: «дыши глубже».
– Я и смотрю, что ты все время вздыхаешь, – я неожиданно для себя сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Помогло! Даже желание спорить пропало.
– Вот и отлично! – обрадовался этот психофизиолог и неожиданно добавил: – А также надо проследить судьбы этих женщин!
– В смысле? – не понял я. – Какие судьбы? Каких женщин?
– Ну, из приемного отделения куда они деваются? Домой уходят? Или на другие отделения? Или в другие больницы? Тебе придется проверить их всех! Можно пока ограничиться женщинами, – с саркастической улыбкой добавил он, – потому что в случае неудачи ты возьмешься за мужчин!
– Строганов! Прекрати паранойю! – я решил, что хватит с меня издевательств и что я сам сумею разобраться в этом задании.
– Короче, доктор, – внезапно заговорил Строганов обычным тоном, – на сегодня хватит расследований, через пятнадцать минут будут показывать «Gravity Falls», новый сезон. Ты есть очень хочешь?
Я объяснил, что это не важно, поскольку собираюсь уходить домой. Арсений попытался оставить меня ночевать, но никакие его уговоры не изменили моего решения, и я отправился в путь-дорогу.
– Слушай, – уже на выходе обратился я к нему, – у меня все этот маньяк Вова из головы не идет. Как думаешь, его посадят?
– Ну, наверно. Вряд ли ему дадут звание почетного гражданина Санкт-Петербурга, – усмехнулся Строганов, поглядывая на часы: время показа приближалось.
Я попрощался и пошел домой.
Глава 10
Чтобы восстановить душевный покой, я пошел пешком. Встреча с маньяком, пусть и закончившаяся благополучно, оставила после себя тяжелый след, а общение со Строгановым добавило усталость и раздражение… Я решил последовать совету папы Арсения и стал «дышать глубже». Как ни странно, снова помогло.
«Когда прозрачно и светло Ночное небо над Невою…», – бормотал я, идя вдоль Александровского парка по трамвайным путям. С Петропавловского собора доносился бой часов. Машин проезжало мало, а трамваев совсем не было. Адмиралтейскую иглу отсюда было не видно, но ангела на шпиле Петропавловки я разглядел.
В парке было полно гуляющих, из кафе доносилась музыка, появлялись уличные музыканты, на площади перед театром файерщики жонглировали огнем. Словом, наступала обычная праздничная ночь среди будних дней, а я не мог разделить общего веселья.
Одинокий трубач на боковой аллее играл «Strangers in the Night».
Как говорил святой Франциск Ассизский, «куда бы ты не шел, всегда возвращайся домой», что я и сделал.
Наутро жена мне рассказала, что я разговаривал во сне. Что-то про книгу Аристотеля «О душе». Наверно, хотел философу поведать о маньяке, чтобы он дописал в свой трактат четвертую часть – о людях-топорах, лишенных этой тонкой субстанции.
Весеннее небо, высокое, чистое, голубое царило над белокаменным шестиглавым Собором. Слепило глаза солнце, отражаясь от маковиц глав,