чтобы выяснить, на скольких лапках и на каких именно сегментах тела сколопендра побежит с нужной скоростью. – профессор Эммерхейс указал на подопытных. – Вот тут многоножки… заметь, всего три: это условие теста. Вот тут резервуар для оторванных конечностей, а вон там – можешь выпускать их, чтобы измерять скорость. Удачи. Я вернусь через… 29 минут и 59 секунд.
С этими словами профессор покинул кабинет и вскоре присоединился к Джуру.
– Со стороны будто не ты его, а он тебя исследует, – проворчал герцог, – какого черта ты так разнервничался, дружище?
– Он первым пошел на контакт, и это на вторые сутки, понимаешь? Опять какой-нибудь псих, вот увидишь… Да еще ты со своими дифирамбами в его честь! Настроил меня, что этот какой-то особенный.
– Расслабься, – приятель указал на стекло, – видишь, первая сколопендра закончила так же, как и полторы сотни до нее.
Действительно, многоножка уже корчилась в ящике для отходов, а испытуемый осторожно доставал следующую жертву.
– Сейчас он ошибется еще раз, обнаружит квантовый блок в левом полушарии, и третья сколопендра побежит, как надо… – бормотал герцог, начиная скучать. – Да, а отчего это он носит имя твоего деда?
– Ну… раз уж все считают его моим детищем, я подумал, что стоит назвать его в честь какого-нибудь родственника. Не смейся. Для синтеза его нервной системы и кожных покровов использовались цепи моего ДНК, пусть даже исправленные, на основе искусственных органических соединений. Он даже сможет передать эти гены по наследству, если… когда-нибудь заморочится. А если серьезно, мне давно осточертели эти NDR -1, NDR-2, NDR-3…
– Так значит, Эйден Эммерхейс. Забавно, но мне нравится. Смотри-ка, у него, кажется, проблемы!
– Что? – встрепенулся Гервин и подскочил к стеклу.
Вторая сколопендра лениво ковыляла по столу, а третья, которую андроид, должно быть, выбрал для проверки решения, вела себя агрессивнее прочих – шипела и метила ядом в глаза. Наконец Эйден ухватил ее за шейный сегмент и оторвал одну лапку. Шипастый хвост извернулся и со всего маху впился в запястье робота. Тот отдернул ужаленную руку, не выпуская из другой жертву.
– Ничего страшного, его организм быстро нейтрализует яд. – небрежно заметил профессор. – Чтобы отравить моего андроида, сколопендре потребовался бы не миллилитр, а целое ведро.
Тем не менее, время шло, а Эйден медлил с ампутациями. Он поворачивал насекомое в руках, касался ее лап и мохнатого тела, изучая, но больше не отрывал ног. Змеиный язык андроида шипел в пространстве между ним и сколопендрой. Боясь, что робот завалит первый же тест, Гервин схватил планшет и направился к нему.
– Эйден, у тебя все нормально? Почему ты остановился?
– Потому что сколопендры, очевидно, против. Я не стану мучить их ради гипотетического эксперимента.
– С чего ты взял, что эксперимент гипотетический?! – опешил Эммерхейс, внутренне холодея. – Ведь я говорил тебе: речь идет о жизни людей!
Профессор