сочинения. Так нет же, усидеть на месте увлеченному исследователю, протопавшему еще в советские годы бо́льшую часть центральноазиатских маршрутов, не удалось. Мирослав пока не разобрался, кто кого уговорил отправиться в экспедицию, Стрельников Роднянского, время от времени консультировавшего его в Москве, или наоборот. Тем не менее семидесятитрехлетний профессор отважился на крайне сложное и, вероятно, последнее свое путешествие в Азию, что было для него чревато. Памятка туристу, которую Мирослав получил вместе с разрешением на въезд в регион, гласила: «Путешествие в Тибет предполагает большие физические и психологические нагрузки на организм в условиях высокогорья и рассчитано только на здоровых людей, находящихся в отличной физической (спортивной) форме. Специальной подготовки для участия не требуется, но обязательно иметь хорошее здоровье и общую физическую подготовку, позволяющую пребывать на высотах 3 600 – 5 750 метров над уровнем моря в течение всего срока путешествия». В зависимости от намеченного маршрута, памятка предупреждала, что путешественники должны быть готовы и к многокилометровым пешим переходах в сложных условиях. Роднянский, несмотря на обширный опыт странствий по Азии в молодые годы, теперь явно не подпадал под эту категорию людей. Но мотивацию профессора, принявшего такой риск, можно было понять.
Долгое время Тибет оставался закрытым регионом, въезд туда иностранцам был строго запрещен. Советские востоковеды и исследователи могли лишь наматывать круги вблизи загадочной и манящей «крыши мира», скрупулезно исследуя прилегающие территории: Индию, Бутан, Непал, Ладакху – и гадая, что же там, за запретной границей, в сердце легендарных Гималаев. Труды советских востоковедов, посвященные Тибету, основывались на предположениях и свидетельствах очевидцев, которым посчастливилось исследовать эту территорию в более старые времена. Когда границу открыли, в России началось постперестроечное время, до Роднянского с его востоковедением никому дела не оказалось, поэтому средств на очередную экспедицию ему изыскать не удалось. И вот под старость профессору представилась-таки возможность осуществить мечту, большую часть жизни бывшую для него заветной. Благо в этой поездке все расходы на себя взял Стрельников.
– Вы хорошо себя чувствуете, Анатолий Степанович? – аккуратно поинтересовался Погодин, подавая Роднянскому легкую куртку с верхней полки.
– Да, да. Я в полном порядке. Не беспокойтесь, молодой человек, – явно храбрился профессор.
– Ты за Роднянского сильно не переживай, он еще нас с тобой переживет из вредности, – обронил Стрельников, томясь в проходе.
Наконец очередь из нетерпеливых пассажиров зашевелилась и медленно потекла сквозь овальный проем выхода в «рукав». Со стороны здание аэропорта Гонггар выглядело довольно современно, бликуя на солнце закаленным стеклом, а внутри мало чем отличалось от пекинской воздушной гавани. Металлические колонны подпирали