кошмары? – спросила Аня, памятуя, как в полнолуния они маялись от бессонницы: выдумывали страшилки, чтобы в одиночку не ждать первый крик петуха.
– Нет. – Витя включил чайник. – Так, иногда накатывает хандра.
– Знакомо.
– Тебе стоило предупредить меня, что идешь на кладбище. Я бы провел.
Аня сникла.
– Я не планировала. Спонтанно как-то вышло. – Ее блуждающий взгляд сосредоточился на стекле окна. – Это царапины? – потерла она рукой короткие линии. – Снаружи. Гляди, кто так подрал окно?
Витя головы не повернул.
– Коты.
– Ого ж. Тут такие когти, – и ее указательный палец полностью скрыл борозду.
Слова исчерпались, кружки опустели. В комнате бабушки скрипнула кровать, Витя торопливо потушил свет.
– Мне не хотелось с тобой сориться, – признался. – Если я обидел…
– Ерунда. Нервы.
Сейчас она различала только угловатый силуэт. В темноте, когда твое лицо скрыто – легче признать неправоту, проще говорить откровенно. Аня всматривалась в фигуру напротив, словно ранимый призрак прошлого обретал очертания.
– Мне жаль, что мы долго не виделись, – кралась навстречу Аня.
И тут за окном нечто грохотнуло. Они, не дыша, осмотрелись.
– Черепица ссунулась, – тихо предположил Витя.
Аня кивнула, вспоминая нагромождения старой черепицы вдоль стены.
– Коты? – Она постучала по стеклу, имитируя код Морзе: – У-хо-ди-те.
Витя не шелохнулся, понуро отдаляясь мыслями во тьму.
– Не всматривайся в ночь… – позвала его Аня из окружающей стаи тревог.
Но он добавил без тени ее улыбки:
– …не дразни чудовищ.
Глава 4. Маскарад
Скрипучий голос уничтожал безмятежный сон:
– Внученька, подъем! Анюта, – трепали ее за плечо, – уже одиннадцать. Подъем. Включи мне телевизор.
Свет бил в окна с силой стадионных прожекторов. Аня спрятала голову под одеяло, надеясь скрыться от зудящих требований, холода и выжигающего глаза освещения. Но голос надвигался дрелью:
– Подъем! Тебе звонили. Телефон пищит и пищит, что такое? Аня!
И тут ее похлопали по голой спине холодной ладонью.
– Бабушка! Я встаю.
В коконе одеяла Аня нехотя побрела к телевизору, наступая пяткой на сползшую штанину пижамы. Воткнула вилку в реле напряжения, надавила на кнопку питания. Комнату озарили ликующие голоса. Аня зевнула и наклонилась к телефону на пыльном подоконнике. Два пропущенных от мамы, а потом – сообщение: «Дочь, мозговой центр паникует без информации». Аня усмехнулась, опять зевнула.
– Чем это пахнет?
– Купчиха принесла пышки. Поминать деда. Семёна Марковича, – растолковала. – Как-то тихо, – и бабушка почему-то прищурилась. – Сделай громче. Ничего не слышу.
Аня прибавила громкость и вручила бабушке пульт. Телевизор транслировал бал. Аня зевнула, отвернулась. Плечи озябли, ноги леденели на голом полу: батареи едва справлялись