за рыжим хмурем, выполняя какое-то своё, непонятное другим назначение.
– Кто проведёт до копальни, следы осмотреть?
Говорит парень отрывисто и сердито. Словно ему омерзительна сама необходимость открывать рот, и ничего хорошего в ответ он не ждёт.
– Да вот ребята видели, – отвечает варка с примиряющими нотками в голосе, удивляющими его самого, – первым тваря приметил Лещ, дней двадцать тому. Бает, облако пыли собралось в каменную птицу с когтистыми лапами и уходило отставшего рудокопа. Да тот рудокоп старый уже был, вечно последним тащился, я и не расстроился. Помер – туда ему и дорога.
– А что пыль собралась в птицу – то не стоящее внимания дополнение, – пфыкает рыжебородый.
Варка стискивает трубку зубами. За дверью воинственно всхрапывает сторож, и даже ветрогонная машина принимается гудеть иначе, низко и недовольно.
– Знаешь чего, у рудокопов ведь тмуща забобонов! Всех и не упомню, хотя уже лет двадцать прошло, как я дело принял от батьки. Есть у работяг, начт, Однорукий Копатель, который подгоняет отстающих: кто с двумя руками за ним не поспеет, тот и вовсе ни на что не годен. И такого негодного, начт, Однорукий Копатель берет за руку своей единственной рукой и уводит сквозь породу, растворяя в ней. И рудокопы потом не могут сказать, куда делся тот негодный: был да сплыл, нет его, кирка вот только валяется да фляга с водой недопитая. Еще водится в копальне, говорят, Призрачный Карлик, который помогает выбраться из-под обвалов и заплут, ежели повезет. Он добрый, Карлик, только при виде его можно дубаря врезать: горбатый он, большеголовый, вавками покрытый и в соплях. Есть еще Скорбящая Бабуля, потерявшая внука в копальне при обвале. Та является рудокопам, которым случится задремать под землей в передышках. Подойдет она тихонько, вперевалочку, худенькая такая, начт, бледная, погладит рудокопа по голове скрюченной рукой, по щеке похлопает да как рявкнет: «А чойта мы в дрыхоту ударилися?! Дел по горло! Внучка-то моего ишшо не откопали, ась?!». Тут с рудокопа сон и сметает, как не было, только икота остается да зенки безумные.
– И чего? – нетерпеливо перебивает рыжебородый, поняв, что варку может нести еще долго.
– А того! Того, что я подумал, это еще один забобон! Отчего б среди всех этих бабок и карликов не быть клоку пыли, который охотится за рудокопами-перестарками, а?!
– Потом что было? – сухо спрашивает парень.
Варка косится на рыжего, ожидая, что тот одернет своего дичка, но рыжий и бровью не ведет.
– На другой день эта птица за Сусликом кинулась, но не настигла: он поспел нагнать своих, она и отстала за поворотом. А недавно Заика в отвилке её углядел, но убрался, пока она его не приметила.
– Других нападений никто не видал?
– Не, всех, кроме первого дедка, она без наблюдателей укокошила. Почти каждый день – новый труп. И хитрая такая, зараза, как-то она приманивает людей, начт. Рудокопы ж осторожничали, по одному не ходили, а все равно получалось, что кто-нибудь непременно отбивался от остальных, а что потом от него оставалось – тут