был готов.
По ночам, когда закрывался местный паб «Король Вильгельм IV», Нэнси и Леонард вместе исследовали Лондон. «Оказаться в то время в Лондоне было откровением. Это была совершенно другая культура, что-то вроде нейтральной полосы между Второй мировой войной и The Beatles. Время было невесёлое, денег у людей было мало, и мы познакомились с совершенно новыми для себя людьми – лондонским рабочим классом – а не забывайте, что начинали мы с Пита Сигера и всех этих рабочих песен. Мы встречались в час или два часа ночи, брели в Ист-Энд и общались с парнями в кепках, говорившими на кокни. Мы шли к ночным людям, которые пили чай в дешёвых забегаловках. Мы оба очень любили уличную жизнь, уличную еду, уличные развлечения, уличные манеры и ритуалы» – к этому же Леонарда влекло и в Монреале. «Если хочешь найти Леонарда, – говорит Бэкол, – ищи в маленьких кофейнях или рюмочных. Найдя какое-нибудь место, он будет ходить туда каждый вечер. Его не интересовали «модные тусовки» – его интересовала изнанка».
Работая на радио и телевидении, Бэкол познакомилась с сообществом иммигрантов из Вест-Индии и стала ходить в молодёжный клуб «Фламинго» на Уордор-стрит в Сохо. По пятницам в нём действовал «клуб в клубе» под названием «Ночная смена» – после официального закрытия, с полуночи, хотя все свои знали, что настоящее веселье начинается не раньше двух. «Вообще говоря, место было сомнительное, но там было волшебно, – рассказывала Бэкол. – Воздух был так пропитан травой, что ты как будто входил в картину, написанную дымом». Почти каждую пятницу Бэкол ходила туда с Гарольдом Паскалем, ещё одним монреальцем в Лондоне. Там были хорошие музыканты – калипсо-группы и белые исполнители ритм-энд-блюза[31] и джаза, такие, как Зут Мани и Джорджи Фейм с группой The Blue Flames, – и замечательная публика, наполовину состоявшая из чёрных, что необычно для того времени: это были в основном иммигранты из стран Карибского бассейна, а также афроамериканцы из американских военных частей. Белая часть публики состояла из бандитов, проституток и богемных персонажей.
В первую же ночь, когда Нэнси привела Леонарда в клуб, там случилась поножовщина. «Кто-то вызвал копов. Все были укуренные и танцевали, – вспоминает она, – а потом приехала полиция. Не знаю, бывали ли вы в таких злачных местах, но, когда включают свет, лучше там не находиться. Все вдруг побелели. Это быстро закончилось, но все мы переволновались. Я беспокоилась за Леонарда, но он и бровью не повёл». Леонарду там очень понравилось. После очередного визита в клуб он писал сестре, Эстер: «Мне впервые по-настоящему понравилось танцевать. Иногда я даже забываю, что принадлежу к низшей расе. Твист – величайший обряд после обрезания, и ты можешь делать выбор между двумя культурами. Лично я предпочитаю твист» [1].
Закончив первый черновик романа, Леонард занялся своим вторым поэтическим сборником – The Spice-Box of Earth («Шкатулка с землёй»). Ещё в прошлом году он отобрал для него стихи и по рекомендации Ирвинга Лейтона отдал их в